Предлагаем
познакомиться с новой редакцией книги Петра Валентиновича Мультатули о
ритуальном убийстве Царя Николая Второго и Его Семьи с ближайшими слугами. В этой книге специалист-следователь, будучи православным человеком, явно по молитвам святого Царя-искупителя Николая Второго и Новоомученник Иоанна, верного Царского слуги - повара И.М. Харитонова, погибшего вместе с Царем Николаем Вторым и Его Семьей в подвале дома инженера Ипатьева, сумел показать ритуальный характер убийства Царя-Богопомазанника слугами сатаны. Именно этим книга ценна и уникальна.
|
Мультатули П.В.
Николай II. Дорога на Голгофу
Свидетельствуя о Христе до смерти...
Издательство Астрель, Москва, 2010
640 стр., 84X108 1/32
Тираж 3000 экз. Цена в Д/К Крупской (СПб) - 250р.
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
В аннотации к этому изданию читаем: «Прошло 90 лет с тех пор, как в
полуподвальном помещении Дома Ипатьева в Екатеринбурге были убиты свергнутый с Престола
Император Николай Александрович, Его Семья и четыре верноподданных. Сами организаторы
преступления сделали все, чтобы скрыть истинные обстоятельства
этого убийства. Убийство Царской Семьи является не просто умышленным убийством, но
величайшим злодеянием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира. В своей
книге автор доказывает, что убийство Царской Семьи было давно и
тщательно спланированным актом, что убийство не носило
характера политического или уголовного акта,
оно имело сакральные и духовные причины,
подлинная суть которых остается в тайне».
Данная книга является несколько сокращенным вариантом, по сравнению с питерским изданием в 2006 году: «Свидетельствуя о Христе до смерти... Екатеринбургкое злодеяние 1918 г.: новое расследование. Издательство Сатис, Санкт-Петербург, 2006, 785 стр., 70х100 1/16»
Авва Отче! Все возможно Тебе;
пронеси чашу сию мимо Меня;
но не чего Я хочу, а чего Ты.
(Евангелие от Марка, гл. 14, стих 36).
[Темой исторических исследований Мультатули является личность Императора Николая II, которая является ключевой для понимания новейшей русской истории, потому как Святой Царь Николай Второй, отрекшись от Престола Удерживающего мировое зло, восшел на высочайшую ступень Царского служения Богу и всему человечеству - Он уподобился Царю царей Иисусу Христу в Его Испупительном Подвиге! Необходимо осознать, что Отречение в Пскове 2 марта 1917 года стало
началом Крестного Пути Царя-искупителя, закончившегося в Екатеринбурге искупительным
подвигом Царя Николя Второго, который Он совершил выполняя
Волю Божью и в подобие Искупительному Подвигу Сына Божьего и славу. При этом Русский Народ, к счастью, не повторил "подвига" Апостола Петра и не стал пытаться мешать святому Царю Николаю Второму выполнять Волю Божью: пить чашу страданий в Ипатьевском подвале,
которую дал Ему Отец (Иоан. 18,11). (Т.е. не стал пытаться "спасать" Его).]
б). Спокойный и хладнокровный
Юровский делает все, чтобы сломить дух Заключенных
|
Икона Царя-искупителя Николая Второго и святых Царственных Новомучеников
Царь Николай искупил соборный грех измены,
Иисусу Христу в подобие и славу, а потому
это самый великий святойПоэтому на иконе у Него самый большой крест Об искупительном подвиге Царя Николая Второго смотри здесь, а также другие материалы нашего сайта чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью |
Мы еще коснемся национальности и особенностей этой новой
внутренней охраны, которую Медведев, Якимов и Проскуряков называли «латышами».
Здесь следует отметить, что прибытие этой новой охраны вначале было воспринято
и Царской Семьей как реакция властей на хищение их имущества. Это видно из
дневниковых записей Государя. 21 июня/4июля Он пишет: «Сегодня произошла смена комендантов – во
время обеда пришли Белобородов и др. и объявили, что вместо Авдеева назначается
тот, кот. мы принимали за доктора – Юровский. Днем до чая он со своим помощником составляли опись
золотым вещам – нашим и детей; большую часть (кольца, браслеты и пр.) они взяли
с собой. Объяснили тем, что случилась неприятная история в нашем доме,
упомянули о пропаже наших предметов. Так что убеждение, о кот. я писал 28 мая,
подтвердилось. Жаль Авдеева, но он виноват в том, что не удержал своих
людей от воровства из сундуков в сарае».
23 июня/6 июля Николай Второй записывает: «Вчера комендант Юровский принес ящичек со всеми взятыми
драгоценностями, просил проверить содержимое и при нас запечатал его, оставив
у нас на хранение. Юровский и его помощник начинают понимать, какого рода
люди нас окружали и охраняли нас, обворовывая нас.
Не говоря об имуществе – они
даже удерживали себе большую часть из приносимых припасов из женского
монастыря. Только теперь, после новой перемены, мы узнали об этом, пот. что все
количество провизии стало попадать на кухню».
То же
самое мы читаем в дневнике Императрицы Александры Федоровны: «21(4 июля)
июнь. Во время обеда пришел пред. обл. ком. с какими-то людьми, Авдеева
сменили, и у нас теперь новый комендант (который однажды приходил и осматривал
ногу у Бэби, а в другой раз – проверял наши комнаты) с молодым помощником,
который выглядит прилично, в то время как другие – вульгарные и неприятные. Вся
наша внутренняя охрана уехала (возможно, выяснилось, что они воровали наши вещи
из сарая)».
Однако истинные намерения Юровского были совершенно далеки от
стремления сберечь имущество Царской Семьи. Совсем наоборот, в своих
поступках Юровский руководствовался облегчением
для себя задачи присвоения этого имущества, после того как Царская Семья будет убита. Вдумаемся в смысл поступков Юровского: он заставляет Узников
отдать все Их золотые вещи и прячет их в коробку, а эту самую коробку отдает на
хранение Государю. Со стороны можно подумать, что Юровский поступает так из-за
благородных устремлений. Но на самом деле, комендант Дома Особого Назначения
думает только о сохранности ювелирных изделий (в которых он, как мы помним,
знал толк). В самом деле, кто сохранит вещи лучше, нежели их собственные
владельцы? Отдай Юровский коробку с драгоценностями кому-либо из охраны,
или даже из людей ЧК, и ему пришлось бы постоянно волноваться об их
сохранности, а здесь он был уверен: золото
никуда не пропадет, оно
находится в одном и том же месте, и, когда Царская Семья будет убита, он сможет спокойно его целиком забрать. Но даже при этом Юровский не отказывает себе в низменном удовольствии унизить Царя и Царицу. Николай Второй пишет, что Юровский «приходит в спальню проверять целость печати на коробке и
заглядывает в каждое окно».
Императрица
Александра Федоровна пишет в своем дневнике: «Коменд. пришел с нашими
драгоценностями, запечатал их при нас и оставил их на нашем столе; будет
приходить каждый день и проверять, не распечатали ли мы пакет».
Сам
Юровский об изъятии им царского золота писал следующее: «При ознакомлении с
арестованными мне бросились в глаза ценности, которые находились на руках, как
у Николая, так и его семьи и у прислуживающих: у повара Харитонова, лакея
Труппа, а также у врача Боткина и фрейлины Демидовой. <...> Считая, что
оставлять ценности на руках не безопасно, так как это может соблазнить того или
другого из охраны, я решил на свой страх и риск ценности, находящиеся на руках,
отобрать. Для этого я пригласил с собой помощника коменданта тов. Никулина,
поручил ему переписать эти ценности; Николай, а также дети громко свое
неудовольствие не выражали. Он только просил оставить часы Алексею, так как без
них ему будет скучно. Александра Федоровна же выражала громко свое неудовольствие,
когда я хотел снять с ее руки золотой браслет, который был одет и закреплен на
руке и который без помощи инструмента снять было невозможно. Она заявила, что
20 лет носит этот браслет на руке и теперь посягают на то, чтобы его снять.
Принимая во внимание, что такие же браслеты были и у дочерей и что эти браслеты
особой ценности не представляют, их оставил. Переписав все эти вещи, я попросил
шкатулку, которую мне Николай дал, сложил туда вещи, опечатал комендантской
печатью и передал на хранение самому Николаю. Когда я приходил на проверку,
которую я установил, Николай предъявлял мне шкатулку и говорил: "Ваша
шкатулка цела"».
В своих воспоминаниях об этом эпизоде Юровский, по большевистскому
обыкновению, лжет. Он хочет представить, что идея изъятия личных золотых
вещей принадлежала ему и что он действовал самостоятельно, в обход официальной
власти. В этой лжи Юровского прослеживается все та же общая линия Свердлова на создание мифа непричастности
центральной власти и
самодеятельности местной. В
данном случае Юровский объясняет свои действия опасениями, что кто-либо из
охраны может посягнуть на золото. При
этом через две недели он хладнокровно снимет с убитых людей то золото, которое
он так «благородно» оставил на руках Императрицы и Великих Княжон, и
положит в ту самую шкатулку, которую он так же «благородно» оставил на
хранение Государю.
|
Мировая закулиса готовила ритуальное убиение Царя Николая Второго очень задолго до 1918 года, и объявляла об этом тоже заранее (это часть ритуала!). Одним из элементов ритуала является отчление головы от тела
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Не вызывает никаких сомнений, что приказ на изъятие личных
ювелирных изделий был получен Юровским из Москвы – в преддверии
готовящегося убийства Царской Семьи. Изъятие драгоценностей было первым этапом подготовки к Екатеринбургскому злодеянию.
Изменилась ли при Юровском жизнь Царской Семьи к лучшему?
На этот вопрос можно однозначно ответить отрицательно. Более того, жизнь
Царя и Его Семьи ухудшилась. Сам Юровский вспоминал, что приношения
Ново-Тихвинского женского монастыря, разрешенные Авдеевым, он решил прекратить,
разрешив доставлять только молоко. По
этому поводу к нему обращались доктор Боткин и повар Харитонов, с просьбой
возобновить доставку в Дом Ипатьева мяса, яиц, масла и так далее. На это
Юровский отвечал, что «нужно
привыкать жить не по-царски, а по-арестантски». Эти слова Юровского
подтверждаются показаниями послушниц Ново-Тихвинского монастыря Антонины и
Марии, которые показали на следствии, что при Юровском они стали «носить только одно молоко».
Но все же ухудшение жизни при Юровском заключалось не столько в
бытовых ограничениях, сколько в той изощренной и мучительной духовной
атмосфере, какая установилась для Узников. Уже будучи допрошенными следствием Соколова, некоторые из
охранников пытались изобразить дело так, что с приходом Юровского начались
пьянки, дебоши и всяческие притеснения Царской Семьи, которых якобы при Авдееве
не было. Так, обвиняемый Ф. Проскуряков показывал: «Был уволен и сам Авдеев.
Вместо него заступил в начальники Юровский. Помощником его был Никулин. Про
порядки в доме и про отношение к Государю и к его семейству со стороны
начальства и охраны я могу по сущей совести объяснить следующее. Авдеев был простой
рабочий, мало развитой. Бывал он и пьяненький иногда. Но ни он сам, ни
охранники при нем ничем, как есть, Царской Семьи не обижали и не утесняли.
Юровский с Никулиным держали себя совсем по-другому. При них Царской Семье хуже
было. Оба они выпивали у себя в комендантской, и Юровский и Никулин. Бывало,
напьются в комендантской, и начнется у них пение. Никулин мог на пианино играть
– в комендантской оно стояло. Вот, бывало, Никулин играет, а Юровский свои
"шары" (глаза) нальет, и начнут оба орать: "Отречемся от старого
мир, отряхнем его прах с наших ног. Нам не нужно златого кумира, ненавистен нам
царский чертог" и т.д. Или, бывало, все поют: "Вы жертвою пали в
борьбе роковой". Мошкин тоже позволял себе иногда петь эти песни, но
всегда в отсутствие Авдеева, и Авдеев этого не знал. А эти не стеснялись. При
Авдееве никогда женщины не ходили к нам в дом. А Никулин имел, должно быть,
любовницу, и она постоянно к нему шаталась, оставаясь у него после ухода Юровского.
Также и богослужения при Юровском стали совершаться реже. Ну и охранники
при Юровском себя вести много хуже стали».
При
оценке этих показаний Проскурякова следует помнить, что он сам был из охраны
Авдеева, а поэтому вполне понятно его стремление всячески обелить последнего и
очернить Юровского. Проскуряков явно пытается выходки Авдеева приписать
Юровскому. Сравним показания Проскурякова о поведении Юровского и Никулина с
показаниями Якимова о поведении Авдеева: «Раз Авдеев напился до того пьяный,
что свалился в одной из нижних комнат дома. Пьяные они шумели в комендантской
комнате, орали, спали вповалку, кто где хотел, и разводили грязь. Пели они
песни, которые, конечно, не могли быть приятны для Царя. Пели они все: "Вы
жертвою пали в борьбе роковой", "Отречемся от старого мира ",
"Дружно товарищи в ногу"».
Что же касается порядка, установленного в Доме Особого
Назначения, то Якимов свидетельствовал: «При
Юровском мы все были отшиты от дома. В комендантской уже не приходилось
задерживаться, как это бывало при Авдееве. Придешь, бывало, по звонку (в дом Попова из комендантской звонок был
проведен), прикажет что-нибудь и уходи. Собственно, нам, разводящим, не
приходилось по звонку ходить. По звонку вызывался Медведев, а через него уже
нас звали.
Около Юровского был Никулин. Медведев тоже
"примазывался" к нему, близки были все эти "латыши" из
чрезвычайки. Поэтому я не могу Вам описать, как Юровский в душе относился к
Царю. Авдеев все-таки был для нас ближе, потому что он был свой брат-рабочий и
был у нас на виду, а Юровский держал себя как начальник и нас отстранял от
дома. А вот что могу только отметить. Он, как дом принял, сейчас же пулеметный пост на чердаке
поставил, как я
уже говорил. Пьяные
безобразия он прекратил. Никогда я его пьяного или выпившего не видел» (выделено нами. – Петр Мультатули).
Опровергаются
Якимовым показания Проскурякова и в части любовных похождений Никулина в
комендантской Ипатьевского дома: «К Никулину ходила из чрезвычайки Сивелева,
но она не допускалась в комендантскую». Это же
подтверждается показаниями П.И. Морозовой, официантки Американской гостиницы,
где размещалась ЧК. Морозова показывала: «В № 1 у нас жил некоторое время исполняющий
обязанности казначея молодой человек по фамилии Никулин, полный, шатен, на вид
ему лет 25. В конце июня он куда-то от нас переехал. Он сожительствовал с
молоденькой дамочкой, полненькой блондинкой. Фамилия этой дамы – не то
Сивелева, не то Савельева. Уехав из гостиницы, Никулин приходил иногда к
своей сожительнице ночевать».
Аналогичные
показания дала и горничная вышеназванной гостиницы А.Н. Швейкина.
Что же касается богослужений, то и они при Юровском не были
сокращены. Судя по дневниковым записям Государя, при Авдееве богослужения в
Ипатьевском Доме были проведены три раза: 21 апреля, 20 мая и 10 июня по
«старому стилю». Однако из показаний отца Иоанна Сторожева явствует, что между
20 мая и 10 июня была совершена отцом Мелединым еще одна служба, о которой
почему-то Государь в своем дневнике не упоминает. Дата этой
службы устанавливается по книге записей членов отряда ДОНа. 23 июня 1917 года там
появляется следующая запись: «Были попы Анатолий Миледин, Буймеров Василий.
Служили обедницу вечерню».
Получается, что службы проходили в Ипатьевском доме примерно один раз в месяц. При
Юровском последняя служба была отслужена за два дня до гибели Царской Семьи –
1/14 июля 1918 года. Так как Юровский пробыл в качестве коменданта Ипатьевского
дома всего 12 дней, то говорить об уменьшении случаев богослужений не
приходится.
И тем не менее можно с уверенностью сказать, что жизнь Царской
Семьи при Юровском стала мучительнее, тяжелее. В чем же заключались эти
мучения? Они заключались в той зловеще-деловой
атмосфере, какую привнес в
Ипатьевский дом Юровский.
Царская Семья не могла не чувствовать, что в отношении нее готовится что-то
ужасное и именно этой подготовкой вызваны деловитость и спокойствие Юровского. «Наша жизнь нисколько не изменилась при Юровском», – записал Государь в
свой дневник 25 июня/8 июля 1918 года. Но она изменилась, внешне незначительно,
но, тем не менее, явно и определенно. Леденящее дыхание смерти все сильнее
ощущалось в Доме Особого Назначения. Спокойный и хладнокровный Юровский делает все, чтобы сломить дух
Заключенных. 28 июня/11 июля на
окно комнаты, где проживали Император и Императрица, без предупреждения
устанавливают тяжелую решетку. Юровский никак не объясняет этот шаг. «Этот тип нам нравится все меньше и меньше», – пишет в тот же день о Юровском в Своем дневнике Николай
Второй. До убийства остается пять дней.
[Предполагаем
продолжить новостные сообщения по новой книге Петра Мультатули, если Господь Бог благословит.]
