CCLXXVI.
195. Слово
в день Пасхи.
(Напечатано в Твор. Св. От. 1845 г. и в собрании 1848 г.)
<1845 год>
Христос воскресе!
Уже провели мы несколько1 торжественных и знаменательных часов величайшаго из праздников. Приходит на мысль спросить: довольно ли поняты нами самыя первыя минуты сего торжества? Возвратимся от сего светлаго дня к прошедшей, сперва темной, а потом не менее дня светлой ночи, и размыслим о том, что происходило.
В полночь поспешила собрать нас Церковь для начатия торжества. Почему так? Потому, что желательно было, сколько можно, сблизить начинательное время празднования с временем празднуемаго, то есть, воскресения Христова. Время сие не совершенно нам открыто. Когда Мироносицы, при восхождении солнца, пришли ко гробу Господню: он уже был открыт, и Ангелы возвещали воскресение Христово, уже совершившееся. Гораздо ранее потряслась около гроба Господня земля, Ангел отвалил от гроба камень, и светом своего явления привел в ужас и тем удалил стражей, чтобы открыть Мироносицам и Апостолам свободный доступ ко гробу. Еще ранее совершилось воскресение, поелику оно совершилось еще при запечатанном гробе, как свидетельствует хранительница Христовых Таин святая Церковь; но только не прежде полуночи, поелику оно, по предречению Господню, долженствовало быть тридневное, и потому войдти хотя в первые послеполуночные часы дня после субботнаго. В сих-то часах сокрытую, безпримерно высокую и чудесную минуту воскресения желали мы уловить началом нашего торжества, чтобы праздник, по возможности, составлял едино с празднуемым событием, так как и празднующие призываются быть едино с Творцем праздника.
Непосредственно пред вступлением в торжество Христова воскресения мы воспели песнь тридневнаго погребения Христова. Для чего сие? Во-первых, и здесь порядок воспоминаний следовал порядку воспоминаемых событий: поелику воскресение Христово явилось из состояния тридневнаго погребения Христова. Во-вторых, пред самою радостию возбужденная благочестивая печаль должна была приготовить к более правильному и ясному сознанию и живому ощущению следующей за нею Божественной радости.
К торжеству приступили мы песнию, в
которой исповедали, что воскресение Христово Ангелы поют на Небесах;
потом и себе просили благодати славить оное чистым сердцем; и сия
песнь вначале возглашена в затворенном олтаре, когда церковь еще
молчала. Чтo значит сей чин? И здесь видно последование
событию. Ангелы узнали и прославили воскресение Христово прежде
человеков: ибо человеки узнали оное вначале от Ангелов. Небо не
отверзлось видимо для земли, когда Христос отверз оное невидимо,
силою креста Своего, и, вместе с воскресением Своим, ввел в оное
Патриархов, Пророков и Святых ветхозаветных, при славословии Ангелов.
Верою, а не видением знаем мы сей торжественный крестный ход Церкви
Небесной: и, чтобы наше знание о нем было не слишком темно, и образовательное
подражание оному в Церкви земной не слишком мертво, для сего имеем
нужду просить от Христа Бога благодати и чистаго сердца; потому
что чистые сердцем Бога узрят (Матф. V. 8).
Испросив от Самого воскресшаго Христа помощь, чтобы достойно славить Его, мы начали славить Его весьма необыкновенным чином. Оставив олтарь и храм, мы остановились в ночи, на западе, пред затворенными вратами храма; и там возгласили первое славословие Пресвятой Троице и Христу воскресшему. Кадило и крест отверзли нам врата храма; и тогда из тьмы внешней вошли мы в его внутренний свет, и неудержимо предались восторгам праздника. Здесь видны такия необычайности, что их надлежало бы признать несообразностями, если бы не предположить в них сокровеннаго и глубокаго знаменования. Какое ж это знаменование? То самое, которое мы отчасти уже указали. В видимых действиях Церкви земной по возможности начертан образ невидимаго торжества Церкви небесной.
Это есть древний и высокий закон церковнаго Богослужения, чтобы в нем представлялись образы небеснаго. Так святый Апостол Павел о ветхозаветных священниках пишет, что они образу и стени служат небесных (Евр. VIII. 5). Христианская Церковь ближе к небесному, нежели ветхозаветная. Ветхозаветная представляла большею частию образы нисхождения небеснаго на землю, воплощения Сына Божия: Христианская, после сошествия Его на землю, наипаче должна представлять то, как он, по выражению Пророка, восшел на высоту, пленил плен (Пс. LXVII. 19), или, яснее сказать, пленников и рабов ада уловил и извел в свободу и блаженство, приял даяния в человецех, то есть, Своею крестною заслугою приобрел человекам право на благодатные дары Духа Святаго.
Воскресение и восхождение Христово началось не от
гроба только, но и от ада: ибо, по крестной смерти Своей, Он был,
как исповедует Церковь, во гробе плотски, во аде же с душею,
яко Бог. Даже до ада нисшел Он, и тамо сущую тму разрушил.
До сего, хотя Патриархи, Пророки и Праведники ветхаго Завета не
были погружены в глубокой тме, в которой погрязают неверующие и
нечестивые: однако и не выходили из сени смертной, и не наслаждались
полным светом. Они имели семя света, то есть, веру во Христа грядущаго:
но только Его действительное к ним пришествие и прикосновение Божественнаго
света Его могло засветить их светильники светом истинной небесной
жизни. Их души, как мудрыя девы, были близ дверей небеснаго чертога:
но только ключ Давидов мог отпереть сии двери; только жених небесный,
Который из сих дверей вышел, мог войдти в них обратно, и ввести
за Собою сынов брачных. Итак Спаситель мира, после того, как в видимом
мире распялся и умер, в мире невидимом даже до ада нисшел2,
и души верных озарил, и от сени смертной извел их, и двери рая и
неба им отверз; и, паки в видимом мире, свет воскресения показал.
Не примечаете ли теперь, каким образом сие невидимое
Церковь соединила с сим видимым и одно в другом изобразила?
Как бы вместе с обитателями невидимаго мира, на западе, во мраке
ночи, как бы в сени смертной, стояли мы пред затворенными вратами
храма, как бы пред затворенными вратами рая. Чрез сие Церковь хотела
сказать нам: так было до воскресения Христова, и так было бы вечно
без воскресения Христова. Потом славословие Пресвятыя Троицы и Христа
воскресшаго, крест и кадило нам отворили врата храма, как бы врата
рая и неба. Чрез сии знамения Церковь сказала нам: так благодать
Пресвятыя Троицы и имя и сила Христа воскресшаго, вера и молитва
отверзают врата рая и неба. Горящия свещи в руках наших не только
знаменовали свет воскресения, но в то же время напоминали нам о
мудрых девах, и возбуждали к готовности, со светом веры, с елеем
мира, любви и милосердия, сретить второе, славное пришествие небеснаго
Жениха в полунощи времен и найдти для себя отверстыми Его царския
двери.
Вот некоторыя черты нынешняго церковнаго тайноводства! Будем внимательны, братия, да будем и верны таинственному руководству Матери-Церкви.
Торжествуя Христу, для нас воскресшему, да взираем в то же время умиленным сердцем на Христа, за нас распятаго, страдавшаго, умершаго и погребеннаго, чтобы радость не забылась и не сделалась несмысленною. Только тот имеет полную и неотъемлемую радость воскресения Христова, кто со Христом и сам воскрес внутренно, и имеет надежду воскреснуть торжественно: а сию надежду имеет только тот, кто приемлет участие в кресте, страданиях и смерти Христовой, как учит Апостол: аще сообразни быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем (Римл. VI. 5). С Ним страждем, да и с Ним прославимся (Римл. VIII. 17). Праздничная радость, которая забывает крест и смерть Христову, призывающия нас к распинанию плоти со страстьми и похотьми, находится в опасности начатое духом скончать плотию, и празднующих воскресение Христа превратить в распинающих Его вторично.
В след за Ангелами вступили мы в торжество
Христова воскресения: с Патриархами, Пророками и Праведниками образно
в нем соединились; как в рай и в небо, введены в церковь для празднования.
Подумайте же, каково посему должно быть празднование наше! Оно должно
быть близко к Ангельскому;
должно быть достойно общения с небесною Церковию Патриархов, Пророков
и прочих Святых; должно быть достойно рая и неба. Не думайте, что
сие требование слишком велико и неисполнимо для нашей немощи. Кто
празднует чистым сердцем, тот празднует с Ангелами. Кто празднует
с любовию к Богу и воскресшему Христу, и в духе братолюбия к ближним,
тот празднует в общении с небесною Церковию; поелику Небо есть не
иное что, как царство любви Божественной; и если, как уверяет тайновидец,
пребываяй в любви в Бозе пребывает (1 Иоан. IV. 16),
то пребывает он, конечно, не ниже рая и неба. Но если не очень трудно
возвыситься, чтобы праздновать в общении с Ангелами и Церковию небесною:
то, к прискорбию, очень не трудно и отпасть, и удалиться от их общения.
Кто радость духовную погружает и погребает в веселии плотском, тот
уже не с бесплотными Ангелами празднует. Кто занимается земным так,
что забывает небесное, тот не близок уже к Церкви небесной. Кто
не старается охранить свое празднование от дел греховных, тот не
в общении со Святыми празднует. Кто не хранит и не питает своего
внутренняго света, и небрежением попускает ему гаснуть, тому не
много надежды увидеть отверстыя царския двери небеснаго чертога,
хотя и видит на земли отверстыя царския двери святилища.
Христе Спасе, славимый на небеси Ангелами и блаженными духами святых человеков! И нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити! Аминь.
| |