Z. О нашемъ высшемъ церковномъ управленіи
Русскiй Вѣстникъ
А п р ѣ л ь 1891
2
часть. 2
4. Русский Царь – это Верховный Ктитор Всероссійской
Церкви. 2
5. Петр Первый не дозволял архіереям распоряжаться
церковными суммами по ихъ усмотрѣнію
и безъ Его, Великаго Государя, вѣдома. 10
6. Умоначертаніе Петра Великаго, будучи Им узаконено,
принесло Русской Церкви освобождение 19
6.1. Коренные
русскіе идеи о Ктиторе – Самодержавном Царе спасли Церковь от инквизиции 19
6.2. Один из архиереев, после смерти Императора Петра,
привел свое духовенство к присяге верности себе! 23
Мы предлагаем
ознакомиться со 2-ой частью статьи (1-ая часть здесь), которая
появилась в журнале Русскiй
Вѣстникъ в апрельской книжке 1891 года. Эта статья, затрагивающая вопрос
о преобразовании высшего церковного управления Императором Петром Великим была
подписана буквою Z. Текст этой статьи взят здесь.
Эта статья имеет такое пояснение: «Эта статья представляетъ такія любопытныя данныя по
разсматриваемому предмету, что мы печатаемъ ее съ особеннымъ интересомъ, ибо
самыя возраженія, могущія появиться по этому поводу, помогутъ только
яснѣе освѣтить вопросъ такой государственной и народной важности. Ред.»
|
Император Петр Великий. Художник Поль Деларош. 1838 (холст, масло).
|
Къ концу
XVII вѣка Русская Церковь, понимавшая себя, как выше изображено,
имѣла такой видъ.
1)
Князья, а потомъ Цари, и не помышляя о главенствѣ въ Русской Церкви, митрополитовъ
же, а потомъ патріарховъ всея Россіи именуя своими отцами, а Главою Церкви
исповѣдуя одного Христа, несли обязанности и пользовались правами
церковныхъ ктиторовъ въ двоякомъ отношеніи: въ качествѣ обыкновенныхъ
вотчинниковъ и въ качествѣ Государей-ктиторовъ. По Котошихину при
Царѣ Алексѣѣ Михайловичѣ было „на Москвѣ
соборныхъ церквей блиско сорока, а въ городѣхъ во всякомъ городѣ по
церквѣ соборной; да на Москвѣ жъ и въ городѣхъ, и въ селехъ, Царскихъ
церквей будетъ блиско полуторы тысечи, а называются соборные церкви, потому что
они есть изо всѣхъ церквей головныя церкви”.
И когда
говорится, что въ Москвѣ „сорокъ сороковъ церквей”, то это не то
означаетъ, что тамъ было до 1.600 церквей, а 40 соборовъ, какъ головныхъ
церквей, къ которымъ тянули не головныя, въ неопредѣленномъ
количествѣ, церкви Москвы: „сорокъ” такая же неопредѣленная, въ
этомъ случаѣ, величина, какъ и „сто” въ Псковѣ, заключавшее въ
себѣ и больше и меньше ста поповъ. Какъ бы то ни было, всѣ соборныя
церкви, какъ въ Москвѣ, такъ и по городамъ, а равно и простыя Царскія
церкві, въ полуторатысячномъ количествѣ, содержались на счетъ Царя, и
духовенство ихъ кормилось изъ Царской руги, денежной и хлѣбной, а иные и
отъ вотчинъ. „И у тѣхъ”, говоритъ Котошихинъ, „у всѣхъ церквей
будетъ всякаго чину служебниковъ болши 18.000 человѣкъ” (гл.
VI, стр. 60).
Всѣ
Царскіе соборы въ Москвѣ и въ уѣздныхъ городахъ и все ихъ
духовенство имѣли уже въ XVI вѣкѣ отношеніе къ Царю не какъ
къ обыкновенному вотчиннику-ктитору, но какъ къ Царю-ктитору, т.е. государственное
значеніе. Есть указаніе въ лѣтописи и нѣкоторыми
изслѣдователями признается, что первые кіевскіе митрополиты жили не въ
Кіевѣ, а въ Переяславѣ (Полт. губ.) до постройки Софійскаго собора
и при немъ митрополіи. Равноапостольный Князь Владиміръ для себя устроилъ
особую церковь, въ которой и положены его мощи, и духовенство которой
содержалось изъ, десятины его доходовъ; эту Десятинную церковь и десятину онъ
отдалъ, по словамъ лѣтописца, Анастасу, вывезенному имъ изъ Корсуня;
этотъ Анастасъ и долженъ быть названъ первымъ на Руси княжескимъ протопопомъ.
Во
Владимірѣ на Клязьмѣ тоже видимъ, кромѣ собора митрополичья,
Дмитріевскій великокняжескій соборъ, съ особыми соборянами. Такъ было у каждаго
Князя Великаго и тянувшихъ къ нему удѣльныхъ, за исключеніемъ, можетъ
быть, Нижегородскаго, имѣвшаго соборъ только съ протопопомъ.
Неумѣстно
здѣсь объяснять, почему съ зарожденія Московскаго государства и
возникновенія идеи собиранія Русской Земли вокругъ Москвы, открытію у насъ
новыхъ епархій противились на Москвѣ. Великія Княженія: Тверское,
Смоленское, Рязанское, Новгородское издавна имѣли своихъ епископовъ;
малыя же удѣльныя и стремившіяся стать великими, вынуждаемы были
довольствоваться протопопами, которые и вѣдали духовенство въ церквахъ
того или другаго удѣла. По мѣрѣ того, какъ удѣлы
присоединялись къ Москвѣ въ качествѣ уѣздовъ, а
удѣльные князья превращались въ служилыхъ бояръ Великаго Князя
московскаго, и богомольцы удѣльныхъ князей, съ протопопами во
главѣ, превращались въ царскихъ богомольцевъ и переходили на Царскій
кормъ.
Соборному
духовенству Стоглавый Соборъ далъ значеніе епископскихъ намѣстниковъ въ
уѣздахъ, довольно обстоятельно начертавъ ихъ обязанности; духовенству же
остальныхъ какъ городскихъ, такъ и сельскихъ церквей, ктиторами которыхъ были
удѣльные князья, Вотчичъ всей Русской Земли, принявшій на себя
обязанности и права ктиторовъ ихъ, далъ ругу и кормъ изъ Своей Царской казны,
почему и сдѣлался ктиторомъ Всероссійской Церкви. Эти церкви, въ
полуторатысячномъ количествѣ и состоявшіе при нихъ богомольцы, коихъ
Котошихинъ насчитываетъ съ соборянами до 18 тысячъ, не имѣли
государственнаго значенія и заняли положеніе къ Царю, какъ къ обыкновенному
вотчиннику и ктитору. Въ качествѣ таковаго, Царь чрезъ Своихъ служилыхъ
людей охранялъ имущество соборовъ и Своихъ ружныхъ церквей, производя ему описи
(ревизіи), и вѣдалъ церковное хозяйство, поручая считать ведущихъ оное
протопоповъ и поповъ въ церковныхъ доходахъ и расходахъ, или воеводѣ, или
кабацкому и таможенному головѣ, или особымъ счетчикамъ (Р.
И. Б., т. XII. Холм. актовъ № XXI, стр. 71—81. Устюж. акт. № LV, стр. 253 и
др.).
Такое
положеніе Царскаго соборнаго духовенства въ епархіальномъ управленіи и
положеніе соборовъ и другихъ Царскихъ церквей въ хозяйственномъ и вообще
имущественномъ отношеніи и составляетъ ту норму, въ виду которой формировалось
и съ Петра Великаго окончательно опредѣлилось положеніе русскаго Царя
въ Русской Церкви, но не какъ Главы Церкви, въ реформатскомъ или папскомъ
смыслѣ, а какъ Верховнаго Ктитора Всероссійской
Церкви.
2)
Великое Княжество Новгородское, княжество Псковское и такія русскія области,
какъ Вятка, Вага и другія, сохранившія даже до XVII вѣка названіе земель
(Поморскихъ городовъ – тожъ), имѣли тоже свои вотчинныя церкви,
имуществомъ и хозяйствомъ которыхъ, а равно и руженьемъ богомольцевъ, при нихъ
состоявшихъ, распоряжалось вѣче, а послѣ – земская изба, на правахъ
ктиторовъ. Избирая для себя архіепископа, новгородцы находили себя въ
правѣ не только считать Софійскую казну, въ лицѣ казначеевъ у нея
стоявшихъ, но и давать ей назначеніе, по слову вѣча, на общественныя
нужды, даже въ уплату контрибуцій; въ своихъ пятинахъ, не говоря уже о самомъ
Новгородѣ, они имѣли не мало ружныхъ церквей, содержаніе которыхъ,
по завоеваніи Новгорода, Великій Князь Московскій взялъ на себя, какъ ктиторъ
своей отчины – Новгородской земли.
Псковъ,
мирно завоеванный Василіемъ III Іоанновичемъ, получилъ, какъ бы въ награду за
свое смиреніе, неприкосновенность, на нѣкоторое время, своего внутренняго
устройства, въ составъ котораго входило и исконное право господина Пскова
вѣдать вотчинное хозяйство всѣхъ приходскихъ церквей на своей
землѣ, въ качествѣ ихъ ктитора.
Въ
Псковѣ на всей территоріи княжества, т.е. въ самомъ „Псковѣ и въ
пригородѣхъ съ уѣзды” было около 160 приходскихъ церквей (А.
И., т. V, № 122), за которыми было „всякихъ угодій многое число” и много вотчинъ,
на которыхъ сидѣло „больше тысячи дворовъ крестьянъ” (ibid.
№ 172). Такъ какъ эти церкви были „строенія” господина Пскова и имъ же
были надѣлены вотчинами, то и церковными старостами въ нихъ были
псковичи, выбиравшіеся вѣчемъ и предъ нимъ, какъ ктиторомъ, считавшіеся.
По
уничтоженіи вѣча эти старосты-псковичи считались то предъ всегородною
земскою избою, то предъ воеводами: права ктитора, такимъ образомъ, перешли на
ктитора Всероссійской Церкви. Учрежденіе во Псковѣ епархіи вызвало
домогательство псковскихъ архіереевъ считать этихъ церковныхъ
старостъ-псковичей, тогда уже „мужиковъ”, а не вѣчевиковъ, на своемъ
архіерейскомъ дворѣ; но государственная власть долго противилась этому.
Чѣмъ это кончилось, сказано будетъ ниже.
Такія же
земскія церкви, ктиторами которыхъ считался главный городъ земли, существовали
и въ Вяткѣ и въ Устюжской землѣ, гдѣ, съ учрежденіемъ
епархій, возникло подобное псковскому столкновеніе изъ-за „права счета”
церковной казны между архіереемъ и мѣстными земскими властями,
основывавшими право завѣдыванія хозяйствомъ церквей на томъ, что церкви
„ихъ строеніе”, т.е. на ктиторскомъ правѣ (см. Устюжской еп.
въ Р. И. Б., т. XII, № CC и др.).
3)
Примѣненіе ктиторскаго права къ церквамъ, построеннымъ вотчинниками и
помѣщиками, какъ въ отношеніи выбору членовъ причта къ нимъ, такъ и по
отношеніи завѣдыванію церковнымъ хозяйствомъ, было въ общихъ чертахъ
сходно съ порядкомъ примѣненія этого права Великими Государями къ своимъ Царскимъ
церквамъ и къ своему Царскому духовенству: „у болшихъ и немногихъ бояръ,
говоритъ Котошихинъ, учинены на дворѣхъ своихъ церкви и они попомъ своимъ
жалованье, по зговору, погодно” (стр. 122, гл. XIII), т.е.
ружатъ ихъ такъ, какъ ружили свое духовенство (в тексте –
дувенство. Прим. братства Царя-искупителя Николая) и
Великіе Государи.
Церкви,
находившіяся въ вотчинахъ и помѣстьяхъ, и духовенство, при нихъ
состоявшее, подлежали попеченію и вѣдѣнію того, кто ихъ „строитъ”:
если эти церкви были „строеніе мірское”, то вотчинные или помѣстные
крестьяне и набирали причтъ къ нимъ, и выбирали церковнаго старосту изъ среды
себя, и назначали счетчиковъ для повѣрки его въ церковныхъ доходахъ и
расходахъ, короче – пользовались всѣми правами ктиторовъ; если же они
были „строеніе вотчинниково или помѣщиково”, то и церковное хозяйство
вѣдалъ и поповъ назначалъ къ нимъ землевладѣлецъ, или церковный
приказчикъ, имъ назначенный, котораго онъ и считалъ.
Первый
видъ ктиторства преобладалъ въ вотчинахъ высшихъ духовныхъ властей и
монастырей, и вообще богатыхъ землевладѣльцевъ, а второй – въ вотчинахъ
соборовъ, помѣщиковъ и вообще небогатыхъ землевладѣльцевъ, хотя бы
церковь была „строенія помѣщика и мірскихъ людей”. Наконецъ.
4)
Волостные или другихъ названій крестьяне, сидѣвшіе на волостныхъ и вообще
на государственныхъ земляхъ, а равно и посадскіе люди строили у себя церкви,
призывали къ нимъ поповъ, ружили ихъ, завѣдывали церковнымъ хозяйствомъ
чрезъ выборнаго изъ среды себя старосту, считали его и распоряжались церковными
суммами до половины XVII вѣка, какъ ктиторы. Духовенство и церковная
власть не обнаруживали никакого участія, или вліянія на ходъ
церковно-приходскихъ дѣлъ, имѣвшихъ связь съ имуществомъ и
хозяйствомъ прихода: бывали случаи, что прихожане выбирали своего попа
церковнымъ старостою, поручали ему имущество и хозяйство своей церкви, и такъ
же считали его въ церковныхъ доходахъ и расходахъ, какъ и обыкновеннаго
церковнаго старосту, выбраннаго изъ среды себя (Р. И. Б., т. XII,
Холмог. акты №№ VI, VII, IX-XII).
Въ
посадскихъ и волостныхъ приходахъ съ наибольшею опредѣленностію
обнаруживалось воплощеніе того понятія о Церкви, которое господствовало на Руси
въ допетровское время и которое мы пытались выше выяснить: каждый приходъ
мыслилъ себя какъ земную колонію небесной экклесіи, какъ земную церковную
общину, сгруппированную возлѣ дома Божія, этого – „земнаго неба”, подъ
покровомъ святаго небожителя, благодатно присутствующаго въ выстроенной для
него церкви: этотъ небожитель, по ихъ представленію, собственникъ этого храма
Божія, хозяинъ и распорядитель всего ихъ церковнаго имущества, они же только
„строители” этого Дома и „приказчики” тянущей къ нему вотчины, выбирающіе, для
завѣдыванія оною, изъ среды себя старосту, за своею порукою.
Москвичъ
мыслилъ свое Государство какъ „Удѣлъ Богоматери”, почему и называлъ
рѣку, отдѣляющую этотъ Удѣлъ отъ Литвы „Поясомъ Богоматери”,
новгородецъ называлъ свое государство „Землею св. Софіи”, псковичъ – „Землею
Св. Троицы” и т. п.
Въ нашемъ
распоряженіи имѣется приговоръ прихожанъ Аѳанасьевскаго и
Ѳедоровскаго прихода, Кичменской волости, Устюжскаго у., составленный
около 1620 года. Этимъ приговоромъ церковный староста Суворовъ и крестьяне того
прихода постановляютъ: изъ 18 рублевъ съ полтиною церковныхъ денегъ, которыя по
судному списку земскаго судейки Худякова съ товарищи слѣдуетъ взыскать съ
прежнихъ церковныхъ старостъ Кувакина и Пономарева, „взяти 4 рубли окромѣ
убытковъ, а въ достальныхъ деньгахъ простили: Аѳанасію Александрійскому
да Ѳеодору Стратилату, заканчиваютъ они приговоръ, отдали судити” (будетъ
напечатанъ въ XIII томѣ Р. И. Б., объ этомъ приходѣ
см. Р. И. Б., т. XII, стр. 768—770).
Было бы
ошибкой думать, что послѣднія слова суть только образная форма
рѣчи, а не буквальное выраженіе мысли прихожанъ: живость и глубина
чувства, основанныя на религіозномъ представленіи, присущія древнерусскому
православному человѣку, служатъ этому такою же порукою, какъ служатъ они
порукою и въ тѣхъ случаяхъ, на которые указываютъ изустныя памяти, въ
которыхъ приводятся въ свидѣтели Архистратигъ Михаилъ, или Николай
Мирликійскій Чудотворецъ, наравнѣ съ Шумиломъ, Панкратомъ и другими
свидѣтелями, сидѣвшими у одра умиравшаго.
Вышеизложенными
четырьмя способами осуществленія ктиторскаго права исчерпывается, по
извѣстнымъ намъ даннымъ, все содержаніе исторіи (до половины XVII
вѣка) имущественныхъ отношеній въ жизни соборныхъ, приходскихъ и домовыхъ
церквей. Не останавливаемъ вниманія на томъ, насколько факты этой исторіи
согласны съ тѣми или другими канонами, или ихъ толкованіемъ, съ тою или
другою каноникой, или догматикой: мы поставили себѣ цѣлію только
выяснить положеніе ктитора въ жизни Русской Церкви и связь, установившагося къ
половинѣ XVII вѣка, его положенія съ тѣмъ понятіемъ о Церкви
Христовой, которымъ жила допетровская Русь.
Оказывается,
на нашъ взглядъ, что ни въ строѣ религіознаго міросозерцанія русскаго
человѣка, ни въ исторіи имущественной жизни Русской Церкви, обусловленной
ктиторскимъ правомъ, не было никакихъ задатковъ цезарепапизма, въ смыслѣ
западно-европейскомъ, и что положеніе Царя въ Русской Церкви совершенно
иное, чѣмъ было въ Византіи и въ нынѣшнихъ реформатскихъ
государствахъ: оно у насъ обусловлено своеобразнымъ ходомъ исторіи Русскаго Народа,
всецѣло возлюбившаго Самодержавную форму государственной жизни, какъ
такую, которая одна можетъ дать истинную свободу Русскому Народу во всѣхъ
сферахъ его жизни, не исключая и церковной, – въ томъ смыслѣ и въ
тѣхъ границахъ, которые легко видѣть изъ нижеслѣдующихъ
главъ.
[Здесь, думается, уместно следующее
пояснение.
«Как небо, безспорно, лучше земли, и
Небесное лучше земного: то также безспорно лучшим
на земле должно быть то, что устроено по образу Небесному, чему и учил Бог Боговидца Моисея: Смотри,
сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе (Исх.
25,40), то есть, на высоте Боговидения.
Согласно с сим, Бог, по образу Своего Небесного Единоначалия, устроил на
земли Царя [Единоначалие,
а не многоначалие!]; по образу Своего Небесного Вседержительства – Царя Самодержавного[Самодержавие, а не
республика; Царь Сам держит власть, а не делит ее с кем-то!]; по образу
Своего Царства непреходящего,
продолжающегося от века и до века – Царя
наследственного[то есть уготованный Богом, а не избранный
человеками]»[2], –
учит Святитель Филарет Московский. Вот это самое учреждение
Божие третий Богоизбранный Русский Народ и
возлюбил всем сердцем своим.]
5. Петр Первый не дозволял архіереям распоряжаться церковными
суммами по ихъ усмотрѣнію и безъ Его, Великаго Государя, вѣдома
Греческіе
патріархи, вызванные въ Москву Царемъ Алексѣемъ Михайловичемъ для суда
надъ всероссійскимъ патріархомъ Никономъ, усмотрѣли незамѣчавшуюся
до того времени русскими людьми одну „нелѣпость” въ примѣненіи на
Руси ктиторскаго права. „Святыя церкви, – говорили они на Соборѣ 1667
года, – священникомъ корчемствовати и продавати нелѣпо есть... продавати
церкви Христовы и церковныя мѣста, яко, отчины, зѣло неправильно
есть” (Дѣянія моск. собор. 1666 и 1667 г., изд. Брат. св. Петра, ч. II,
стр. 17).
Какъ
могло явиться такое корчемство церквами на Руси, когда ктиторы – были ли это
частныя лица, или общины – заботливо отстраняли своихъ поповъ отъ
завѣдыванія въ церквахъ своего „строенія” имуществомъ и хозяйствомъ, а
если и допускали до старощенья, то держали ихъ подъ надлежащимъ контролемъ, и –
какъ это зло могло у насъ настолько разростись, что не только обратило вниманіе
случайныхъ на Руси людей, но и потребовало принятія особыхъ противъ него
мѣръ?
Полагаемъ,
что это произошло отъ стеченія такихъ обстоятельствъ: въ Стоглавникѣ
отмѣчено, что въ половинѣ XVI вѣка было много церквей
запустѣвшихъ, причемъ указано и на одну изъ причинъ такого
запустѣнія, это – построеніе церквей не по нуждѣ народонаселенія, а
по благочестію нѣкоторыхъ, по обѣту, при необезпеченіи ихъ со
стороны этихъ ктиторовъ. Изъ другихъ же источниковъ, особенно изъ переписныхъ
книгъ, обнаруживается и другая, болѣе дѣйственная причина
запустѣнія церквей, ктиторами которыхъ были приходскія общины.
Запустѣніе
приходовъ какъ въ селахъ, такъ и въ посадахъ началось почти съ начала XVI
вѣка подъ дѣйствіемъ частію системы государственнаго управленія,
смѣнившей удѣльно-вѣчевые порядки, частію же отъ завоеванія
новыхъ земель, особенно Сибири, куда изъ-подъ Москвы, какъ отъ центра къ
периферіи, двинулись подвижные и своевольные элементы народонаселенія.
Неспокойное,
за царствованіемъ Грознаго послѣдовавшее, время усиливало только эти
передвиженія въ народѣ. Грозный и отцы Стоглава придумали, повидимому,
самую дѣйствительную мѣру къ предотвращенію запустѣнія
церквей. Она полезною могла быть особенно для тѣхъ церквей, которыя
оставлены были прихожанами: село, съ годною пашенною землею, запустѣвшее
отъ режима вотчиннаго – помѣщичьяго, или воеводскаго, легко пополнялось
тогда, при свободѣ перехода крестьянъ; нужно было только поддержать
церковь, чтобы новая приходская община не оказалась въ затрудненіи при его
заселеніи.
На
соборѣ было рѣшено вмѣнить въ обязанность епархіальнымъ
архіереямъ, послѣ ревизіи приходовъ въ означенномъ направленіи,
поддерживать оказавшіяся безъ пѣнія церкви изъ своей епископской казны,
получающейся отъ дани съ поповъ, служащихъ при церквахъ незапустѣвшихъ,
съ поповъ же въ новыхъ, оживавшихъ приходахъ, даней и другихъ пошлинъ не брать,
давая льготу лѣтъ на пятнадцать, „дондеже тѣ церкви будутъ съ
прихожаны” (Стогл. гл. 70).
Но
рѣшеніе собора не было приведено въ исполненіе: акты не говорятъ, чтобы
епархіальные архіереи XVI и XVII вѣковъ заботились о церквахъ безъ
пѣнія, употребляя на поддержаніе ихъ деньги изъ указаннаго источника; за
то дозорныя книги начала царствованія Михаила Ѳеодоровича и описныя книги
городовъ во время Царя Алексѣя Михайловича не рѣдко открываютъ намъ
настоящихъ печаловниковъ о запустѣлыхъ церквахъ.
Писецъ,
отмѣчая, что та или другая церковь „строеніе попово”, или „строеніе
попово и мірскихъ людей”, иногда дѣлаетъ отмѣтки, изъ которыхъ
видно, что, когда, напр., литовскіе люди и русскіе воры были въ томъ или
другомъ мѣстѣ (а они вездѣ были), то при нападеніи ихъ на
тотъ или другой посадъ, на то или другое село, погостъ и т.п., одни изъ
прихожанъ были ими посѣчены, другіе же разбѣжались. Изъ
отмѣтокъ же позднѣйшаго времени, дѣлавшихся въ описныхъ
книгахъ, видно, что иные изъ прихожанъ переведены въ Москву въ ту или другую
сотню, другіе ушли въ сибирскіе городы и т.п., и приходъ потому
запустѣлъ, а церковь обвалилась.
Во
многихъ случаяхъ отмѣчается, что уцѣлѣвшій попъ, исправивъ
иногда одинъ изъ придѣловъ, а иногда обновивъ всю церковь, не оставлялъ
оной безъ пѣнія. Селившійся вновь народъ иногда помогалъ этому „поповому
строенію”, и въ возникшемъ, на старомъ мѣстѣ, приходѣ, церковь
уже писцомъ отмѣчалась, какъ „строеніе попово” или: „попово и мірскихъ
людей”. Изъ печатныхъ источниковъ можно указать на примѣръ того, какъ
церковь напр., св. Алексѣя митрополита въ Калугѣ, будучи
„строеніемъ боярскимъ”, именно – боярина Никиты Ивановича Романова
сдѣлалась „строеніемъ попа Михайла”, отдавшаго ее вкладомъ Лютикову
монастырю, въ который поступилъ этотъ попъ старцемъ, а потомъ — собственностію
Казанскаго женскаго монастыря, въ Калугѣ („Правосл. Обозр.”
май-іюнь, калужск. игуменія Маремьяна Пальчикова, стр. 94—96).
Но не
всѣ попы отдавали свои церкви въ монастырь; большею частію они оставляли
ихъ въ наслѣдство своимъ дѣтямъ, – хорошо если попамъ же, а то – и пономарямъ
и даже своимъ дочерямъ, которые, нанявъ къ ней попа, по ктиторскому праву,
вѣдали имущество и хозяйство своей церкви и тѣмъ жили. На земляхъ
такой церкви ктиторы селили половниковъ и крестьянъ, и бывали случаи, что
попъ-ктиторъ своей церкви былъ и вотчинникомъ своихъ прихожанъ.
Что такое
корчемство церквами было довольно распространеннымъ у насъ зломъ въ XVII
вѣкѣ, можно судить по изданнымъ уже матеріаламъ: изъ книги, напр.,
„Св. храмы г. Тулы” (1888 г.), изд. мѣстнаго губернскаго статистическаго
комитета, видно, что изъ 25 церквей и соборовъ г. Тулы, въ XVII в. до 10 было,
повидимому, „строенія поповъ”, но несомнѣнно – 6; тамъ же напечатана и
поступная запись 1690 года (стр. 245 и дал.), въ яркихъ чертахъ изображающая то
корчемство церквами и церковными мѣстами, о которыхъ говорилось на
Большомъ Московскомъ Соборѣ 1667 года. Въ XII томѣ Р. И. Б. сюда
относятся почти всѣ акты, перечисленные въ предисловіи на стр. VI.
Чѣмъ
грозило Россіи такое совмѣщеніе въ одномъ лицѣ правъ вотчинника,
ктитора и попа, излишне и говорить.
Чтобы
остановить дальнѣйшее развитіе корчемства церквами, греческіе патріархи
посовѣтовали прихожанамъ церквей, ктиторами коихъ состояли священники,
купить у нихъ эти церкви съ мѣстами, на которыхъ онѣ стоятъ,
кромѣ домовъ священнослужителей; права же ктиторства надъ ними передать
патріарху всея Россіи. „Совѣтуемъ нынѣ вамъ, – говорили они на Соборѣ
1667 года, – всѣмъ прихожаномъ коеяждо церкве, православнымъ христіаномъ,
живущимъ здѣ, въ царствующемъ велицѣмъ градѣ Москвѣ, и
прочимъ, и благословляемъ васъ: да искупите св. церкви продаваемыя, и церковныя
мѣста, развѣ домоваго ихъ строенія и храминъ, да будутъ свободны и
подъ единою главою и властію, еже есть Христосъ и крайній пастырь вашъ, нашъ
братъ святѣйшій московскій патріархъ и всея Россіи” (Д.
моск. соб. 1666 и 1667 г., ч. II, стр. 17 и 18).
Поелику,
какъ выше подробно объяснено, византійское, обнаруживающееся и въ приведенныхъ
словахъ, устройство высшей церковной власти, съ подчиненіемъ епископовъ во
всемъ „кромѣ священнодѣйствія и хиротоніи” митрополитамъ, а
митрополитовъ патріарху, не было принято нашими митрополитами и архіепископами:
то до послѣдней четверти XVII вѣка все и осталось по-прежнему въ
епархіяхъ древнихъ; въ новооткрытыхъ же епархіяхъ архіереи начали
примѣнять провозглашенный восточными патріархами, въ 1667 году, принципъ
ктиторской власти патріарха надъ церквами всея Россіи, по русскому пониманію,
т.е. архіереи этихъ епархій „кромѣ священнодѣйствія и хиротоніи”,
стали „владѣть” корчемствуемыми церквами. О случаяхъ „искупленія
прихожанами церквей продаваемыхъ”, акты ничего не говорятъ, о поступленіи же
вотчинъ тѣхъ церквей, ктиторами которыхъ состояли священники, въ составъ
архіерейскихъ вотчинъ, акты свидѣтельствуютъ, что такіе случаи бывали въ
новооткрытыхъ епархіяхъ (Р. И. Б., т. XII, №№ CXVI, CXXV, CXL, CCXX). Въ
епархіяхъ же древнихъ попы корчемствовали церквами до самаго учрежденія
Святѣйшаго Cѵнода.
Кромѣ
примѣненія вышеприведенныхъ словъ греческихъ патріарховъ къ церквамъ,
продаваемымъ священниками, архіереи не древнихъ епархій, даже такихъ, какъ
Псковская, обнаруживали, ссылаясь на „Изложеніе святѣйшихъ вселенскихъ и
московскаго патріарховъ”, т.е. на акты Собора 1667 г., новое для старостъ
церковныхъ и вообще для всѣхъ русскихъ людей примѣненіе права
ктиторства и „власти надъ церквами” тѣмъ, что требовали къ себѣ на
здѣлье крестьянъ, жившихъ въ вотчинахъ приходскихъ церквей, производили
ревизіи имущества и хозяйства этихъ церквей и обязывали церковныхъ старостъ
являться къ „счету” на архіерейскій дворъ. Нужно замѣтить, что
митрополиты всея Россіи въ посланіяхъ, напр., въ Новгородъ и Псковъ, говоря о
неприкосновенности церковныхъ имуществъ, не высказываются противъ такого
завѣдыванія имуществомъ и хозяйствомъ приходскихъ церквей, которое обычно
было въ то время, и псковичамъ пишутъ о томъ, чтобы къ старощенью не допускали
ротниковъ, двоеженцевъ и троеженцевъ, а не о томъ, чтобы они отказались отъ
своего права завѣдывать чрезъ старостъ церковными вотчинами.
На
Устюгѣ тоже искони, даже послѣ Собора 1667 г., но „за ростовскихъ
митрополитовъ”, церковные старосты считались по приходамъ и только передъ
прихожанами. И псковичи и устюжане дѣло по защитѣ своихъ
ктиторскихъ правъ доводили до Боярской Думы, и это высшее въ государствѣ
учрежденіе, во время соправительницы Софіи, стало на сторонѣ старины:
приказавъ взыскать чрезъ воеводу обнаруженные ревизіею недочеты и долги на
церковныхъ старостахъ и пріобщить оные къ ихъ источникамъ, Боярская Дума
отклонила въ завѣдываніи церковнымъ хозяйствомъ даже участіе приходскихъ
священниковъ, чего добивался устюжскій архіепископъ.
Петръ 1-й
по вступленіи на Престолъ, поручая епархіальнымъ архіереямъ наблюдать
за цѣлостію церковно-приходской казны, а потому снабжать церковныхъ
старостъ зашнурованными въ архіерейскомъ приказѣ приходо-расходными
книгами, считать ихъ на своемъ дворѣ и производить ревизію приходовъ, не
дозволялъ архіереямъ распоряжаться церковными суммами по ихъ усмотрѣнію и
безъ Его, Великаго Государя, вѣдома; правежъ церковныхъ денегъ на
старостахъ предоставлялъ тоже своимъ органамъ власти. (Р.
И. Б., т. XII, №№ CCLXXXVI, CCLXXXIX).
|
Петр Великий. Худ. Годфри Неллер. 1698
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Изъ
Именнаго Высочайшаго указа отъ 19 февраля 1718 г. и таковаго отъ 28 февраля
того же года, переданнаго графомъ Мусинымъ-Пушкинымъ мѣстоблюстителю
патріаршаго престола Стефану Яворскому (П. С. З. №№ 3171 и 3175), изъ
такого же указа, 28 февраля 1721 года, объявленнаго отъ Святѣйшаго
Сѵнода, изъ нѣкоторыхъ мѣстъ Духовнаго Регламента и изъ
другихъ современныхъ учрежденію Святѣйшаго Сѵнода актовъ, видно,
что еще до изданія Духовнаго Регламента въ умѣ Петра Великаго
созрѣлъ такой планъ устройства прихода:
a)
церковная община, именуемая приходомъ, остается при своемъ исконномъ, въ
церковно-хозяйственномъ отношеніи, устройствѣ, т.е. церковное хозяйство
ведется чрезъ выборныхъ старостъ и вѣдается прихожанами, безъ участія
причта.
b) Доходы
церковные, за удовлетвореніемъ потребностей храма и богослуженія,
употребляются: α) на устройство и поддержаніе домовъ для причтовъ, почему
священникамъ своихъ домовъ не имѣть, а имѣющимися поступиться за
плату, въ собственность церкви, β) на устройство и содержаніе богадѣлень
для приходскихъ нищихъ, на какой предметъ долженъ идти доходъ отъ продажи
церковныхъ свѣчъ, на торговлю коими предоставляется исключительное право
старостѣ каждой церкви въ предѣлахъ прихода, и γ) на
образованіе духовенства, каковой расходъ распространяется только на церкви, имѣющія
вотчины, съ которыхъ идетъ 30-я доля хлѣба на „училищные домы” при
архіереѣ, въ помощь ему, такъ какъ эти училища должны содержаться изъ
архіерейскихъ и монастырскихъ (20-я доля хлѣба) вотчинъ.
c) Такъ
какъ всѣ эти расходы могли оказаться непосильными для небольшихъ
приходовъ — а такихъ было тогда громадное большинство – и такъ какъ для
предоставленія священникамъ полной возможности, не много думая о „кормѣ”,
какъ было доселѣ, исполнять обязанности учительства, требоисправленія и
вообще пастырства, а для этого нужно было дать имъ достаточное „довольство”,
что также являлось непосильнымъ для множества тогдашнихъ приходовъ, то Петръ
Великій пришелъ къ мысли увеличить приходы соединеніемъ по нѣскольку въ
одинъ. Поелику при выполненіи такихъ предначертаній нужно было наложить на
прихожанъ „подать священству”, то, при опредѣленіи величины этой подати,
а равно и нормы дворовъ для величины прихода, церковная власть должна была это
сдѣлать при участіи власти государственной: „полезно есть сдѣлать
совѣтъ съ сенаторами, какъ много дворовъ къ одному приходу
опредѣлить, съ которыхъ всякій бы давалъ такую-то именно подать
священству”, сказано въ Духовномъ Регламентѣ (издан.
1866, стр. 84). Наконецъ
d)
контроль за веденіемъ церковно-приходскаго хозяйства, по мысли Петра, долженъ
лежать на епископѣ, чего и добивались, при Царѣ Ѳеодорѣ
Алексѣевичѣ и правительницѣ Софіи, архіереи новоучрежденныхъ
епархій.
Таково
умоначертаніе Петра Великаго объ устройствѣ прихода во всѣхъ его
внутреннихъ отправленіяхъ и внѣшнихъ отношеніяхъ. Нельзя не
примѣтить, что хозяйственная жизнь прихода, по мысли Петра, находится,
говоря вообще, въ согласіи съ тѣмъ понятіемъ о Церкви и ктиторствѣ,
о которыхъ было выше подробно сказано; но, согласно измѣнившимся
обстоятельствамъ и указаніямъ опыта, Петръ Великій призналъ необходимымъ
призвать епископа къ наблюденію за цѣлостію церковнаго имущества и за
правильнымъ веденіемъ церковнаго хозяйства, въ чемъ и является представителемъ
принципа, заявленнаго греческими патріархами, бывшими на Соборѣ 1667
года, но измѣненнаго Имъ, по требованіямъ условій русской жизни и
русскаго народнаго разума.
Опытъ
показалъ (по псковской и устюжской епархіямъ), что суммы церковныя какъ не въ
порядкѣ оказывались, когда церковные старосты считались только по приходамъ,
по старинѣ, такъ онѣ оказывались не въ цѣлости и тогда, когда
стали считаться только на архіерейскомъ дворѣ, или отходили въ
вѣдѣніе одного приходскаго духовенства: нужно было найти новую
формулу для устраненія зла.
Опытъ
также показалъ, что попы искали священническихъ мѣстъ „не ради Іисуса,
по выраженію св. Димитрія Ростовскаго, а ради хлѣба куса” и
отличались такимъ же невѣжествомъ и суевѣріемъ, какъ и народъ:
нужно было и въ этомъ случаѣ придумать мѣры къ устраненію зла.
Кто
долженъ былъ объ этомъ думать и кто долженъ былъ приводить въ исполненіе
придуманныя формулы? Иначе говоря – какой ктиторъ Русской Церкви долженъ былъ
заняться и тѣмъ и другимъ дѣломъ: тотъ ли, который отъ основанія на
Русской Землѣ Церкви Христовой былъ ея ктиторомъ, или же тотъ, кому
греческіе патріархи, отдавая на Соборѣ 1667 года власть надъ церквами,
выкупленными у своихъ поповъ прихожанами, отдавали принципіально Ему власть и
надъ всѣми русскими церквами?
Тотъ ли
Великій Государь, который къ концу XVII вѣка, состоя ближайшимъ
непосредственнымъ ктиторомъ болѣе полуторы тысячи церквей, кромѣ
соборовъ, былъ, какъ вотчичъ всей Русской Земли, и ктиторомъ, въ высшемъ
смыслѣ, церквей не только всѣхъ своихъ „сиротъ”, сидѣвшихъ на
Его, Великаго Государя, земляхъ, но и церквей всѣхъ своихъ „холоповъ”,
надѣленныхъ вотчинами и помѣстьями, вмѣсто жалованья за
службу, съ правомъ и обязанностію „Государей” Русской Земли; или же тотъ
Великій Государь, который, хотя, въ лицѣ нѣкоторыхъ Своихъ
предшественниковъ, возводимъ былъ, по особымъ обстоятельствамъ, въ достоинство
„Великаго Государя”, но теперь понимаемъ былъ мыслящими людьми Русской Земли за
обыкновеннаго „Государя” въ строѣ государственной жизни Россіи? Что
подобные вопросы были ставимы жизнію и не только теоретически разрѣшаемы у насъ еще до Петра Великаго,
но и были практически предрѣшаемы въ томъ смысле, въ которомъ
окончательно рѣшилъ ихъ и Свое
рѣшеніе узаконилъ Петръ I-й, въ этомъ нельзя сомнѣваться,
въ виду рѣшеній Боярской Думы по дѣлу псковичей и по дѣлу
устюжанъ съ своими архипастырями.
6.1. Коренные русскіе идеи о Ктиторе
– Самодержавном Царе спасли Церковь от инквизиции
Еще при Царѣ
Алексѣѣ Михаиловичѣ обнаружилось сильное движеніе въ высшемъ
русскомъ обществѣ къ образованію (Ртищевъ и его монастырь) и тогда же
обозначились въ немъ два направленія: одни находили, что образованіе Русскому Народу
нужно получить, какъ и Вѣру онъ получилъ, съ Востока, отъ грековъ, другіе
же – отъ западной Европы чрезъ Кіевъ и его ученыхъ. Первые, признавая для Московскаго
Государства полезнымъ подражаніе Византіи и въ государственномъ и въ церковномъ
устройствѣ, находили, что для Русскаго Народа нужна не столько наука и
образованіе, сколько неприкосновенность Православія въ томъ его видѣ, въ
какомъ современные имъ греки желали его видѣть, и готовы были для
достиженія своей цѣли основать въ Москвѣ нѣчто подобное
инквизиціи, какъ можно видѣть изъ проекта грамоты Царя Ѳеодора
Алексѣевича (1682 г.), дарующей разныя привилегіи задуманной въ
Москвѣ Академіи.
Предполагалось
устроить нѣсколько училищъ въ монастыряхъ, подъ общимъ названіемъ
академіи, въ которой бы блюстителемъ и учителями были лица только „россійскаго
и греческаго народа”; грековъ предполагалось принимать при
свидѣтельствѣ отъ патріарховъ и надлежащемъ испытаніи по прибытіи
въ Москву; пріѣзжающимъ „изъ Литовскія страны и Малыя Россіи” признано
нужнымъ не вѣрить, „аще бы кто изъ нихъ и писаніемъ правду вѣры
нашея восточныя удостовѣрялъ”, не вѣрить, принимая во вниманіе то,
что „таковіи являются якобы совершенно благочестивые, а егда увѣрятся
быти благочестивыми, тогда по малу развратная словеса вѣры нашей
всѣвати, и оныя непорочную цѣлость терзати начинаютъ”;
„новопросвѣщеннымъ же отъ римскія вѣры, и лютерскія, и
кальвинскія, и иныхъ ересей приходящимъ въ тѣхъ училищахъ блюстителю
и учителемъ весьма не быти”.
Выбранные
въ блюстители и учителя должны будутъ присягнуть въ соблюденіи имѣющаго
быть сочиненнымъ въ совѣтѣ Царя съ патріархомъ устава Академіи, и еслибы
кто изъ нихъ послѣ похвалилъ чужую
вѣру, его предположено изгонять
и за хуленіе православныя вѣры
сожигать. Въ предположенныхъ по монастырямъ училищахъ могли учиться
только русскіе люди; держащіе у себя, безъ вѣдома академическаго
начальства, домовыхъ учителей лишаются своего имѣнія, учащіеся же въ нихъ
до окончанія курса могутъ не платить долговъ „и суда на нихъ велено не давати”.
Проступки, совершаемые блюстителемъ, судятся учителями, въ присутствіи Царя и
патріарха; проступки учителя судятся судомъ блюстителя съ остальными учителями.
Проступки учащихся, кромѣ убійственныхъ и за другія великія дѣла,
судятся „гдѣ что доведется, съ вѣдомости блюстителя”.
Если
взять во вниманіе, что въ распоряженіе проектируемой академіи предположено было
отдать 8 богатѣйшихъ монастырей „со всѣми крестьянскими и
бобыльскими дворы и со всѣми угодьи”, да въ Чугуевѣ на
Опаковѣ Колодезѣ пасечное мѣсто со всѣми угодьи и
землею, да дворцовую Вышегородскую волость со всѣми крестьянскими и
бобыльскими дворы и со всеми угодьи и съ мельницами, да въ Лавышескомъ стану 8
пустошей, то трудно будетъ не узнать въ предполагавшейся Академіи особаго рода
удѣла, съ льготною судною грамотою, а въ блюстителѣ Академій –
особаго рода удѣльнаго князя.
Пріѣзжающихъ
изъ разныхъ странъ ученыхъ блюститель академіи подвергаетъ разсмотрѣнію
въ вѣрѣ и выдаетъ свидѣтельство на годность въ Россійскомъ Царствѣ,
неимѣющихъ же этого свидѣтельства велѣно „до Царскія милости
и жалованья не допущати и никому изъ русскихъ къ себѣ въ домѣхъ
таковыхъ не держати”. Принимающимъ православіе блюститель Академіи долженъ
вести списокъ и „имѣть извѣстіе” о ихъ жизни и вѣрѣ, и
еслибы кто изъ нихъ сталъ колебаться, такого „въ дальные городы, на Терекъ и въ
Сибирь ссылати”, а похулившій нашу вѣру „да сожжется безъ всякаго
милосердія”; книги еретическія блюститель долженъ сжигать. Еслибы даже „кто
изъ чужеземцевъ и русскихъ людей при пиршествѣ” сказалъ что-нибудь
укорительное о нашей вѣрѣ, такого „на судъ во ономъ
дѣлѣ отдавати блюстителю училищъ со учительми”, и этотъ
академическій судъ могъ для него кончиться сожженіемъ (Д.
Р. Вивліоѳ., т. VI, стр. 397—420).
Такой
строй мыслей, связываемый, какъ видно изъ документа, съ памятію о
патріархѣ Александрійскомъ и судіи вселенныя Паисіи и патріархѣ
Антіохійскомъ и всего Востока Макаріи, и, очевидно, не чуждый патріарху
Московскому Іоакиму, по совѣту и благословенію коего все вышеизложенное
предполагалъ Царь сдѣлать, даетъ основаніе думать, въ какомъ направленіи
русскими грекофилами того времени разрѣшены были бы поставленные нами
выше вопросы объ устройствѣ прихода, какъ церковной общины,
просвѣщеніи духовенства, распоряженіи въ церковномъ хозяйствѣ,
назначеніи церковно-приходскихъ суммъ и т. д., еслибы не восторжествовали коренныя русскія, исторически выработанныя,
идеи о правахъ и обязанностяхъ ктитора Русской Церкви, сгруппировавшіяся возлѣ идеи Самодержавнаго православнаго Царя.
Безъ преувеличенія можно сказать, что, восторжествуй тогда византійское
направленіе, для нашего Отечества наступило бы время самаго тяжелаго какъ
нравственнаго, такъ и матеріальнаго гнета, тогда какъ умоначертаніе Петра
Великаго, выше изображенное, будучи Имъ узаконено, принесло Русской Церкви
освобожденіе въ той области ея жизни, къ которой оно относилось, т.е., къ
православному народу, въ его группировкѣ по церковно-приходскимъ
общинамъ.
Правда,
намъ, можетъ быть, не дожить до полнаго воплощенія въ жизни православнаго Русскаго
Народа вышеизложеннаго „умоначертанія” величайшаго изъ ктиторовъ Всероссійской Церкви.
Но если взять во вниманіе рядъ уже устранившихся ходомъ нашей исторической
жизни препятствій къ осуществленію на дѣлѣ предначертаній Петра
Великаго о приходѣ, то нельзя будетъ не видѣть, что путь, имъ
указанный, близится къ концу. Отмѣтимъ, въ общихъ чертахъ, пройденныя
стадіи.
1) Первою
и сильнѣйшею преградою на этомъ пути было современное Петру настроеніе
всего русскаго духовенства, начиная съ личнаго состава Святѣйшаго
Сѵнода. Можетъ быть, одинъ Ѳеофанъ Прокоповичъ вполнѣ прямилъ
душою Петру Великому, доказательствомъ же того, что главный редакторъ Духовнаго
Регламента вполнѣ признавалъ законность ктиторскихъ правъ, въ
древнерусскомъ смыслѣ, можетъ служить то, что, будучи псковскимъ
архіепископомъ, онъ одинъ изъ всѣхъ я до него, и послѣ него бывшихъ
въ Псковѣ архіереевъ, не оспаривалъ правъ церковныхъ старостъ псковичей,
предоставивъ имъ, по старинѣ, вѣдать церковное хозяйство и
управлять населенными вотчинами приходскихъ церквей, построенныхъ бывшимъ
господиномъ Псковомъ, но при условіи опредѣленнаго ежегоднаго взноса на
содержаніе Псковскаго „училищнаго дома” при архіереѣ. Его уставъ Академіи
и домовъ училищныхъ, начертанный въ самомъ Духовномъ Регламентѣ, есть
совершенная противоположность проектированной русскими византійцами для
Московскаго государства Академіи и монастырскимъ училищамъ.
Вице-президентъ
Святѣйшаго Сѵнода, Новгородскій архіепископъ Ѳеодосій, пользовавшійся
особенною близостію къ Петру Великому и показывавшій видъ предъ царедворцами
готовности на воцареніе въ Россіи даже лютерства или кальвинства, на самомъ
дѣлѣ не только былъ преданъ досѵнодальнымъ церковнымъ
порядкамъ больше прямодушнаго Стефана Яворскаго, но, можетъ быть, и
подготовлялъ средства къ возвращенію оныхъ: вскорѣ же послѣ смерти
Петра Великаго онъ въ самомъ Сѵнодѣ сказалъ: „видите ли, отцы
святые, когда началъ духовнымъ штаты опредѣлять и власть ихъ умалять, то
и умре вскорѣ, и мы живы, а его нѣтъ”. Следствіе же надъ
Ѳеодосіемъ обнаружило, что, еще при жизни Петра Великаго, этотъ его
любимецъ привелъ всѣхъ чиновъ своего тіунскаго правленія
(нынѣ консисторія) и всѣхъ властей во всѣхъ монастыряхъ
своей Велико-Новгородской епархіи къ присягѣ на вѣрность его,
Ѳеодосіевой, особѣ, – чего никто никогда изъ церковныхъ властей
на Руси не дѣлалъ.
[Как здесь не вспомнить за что был наказал епископ Диамид.
В последнем пункте “Богословско-канонического анализа писем и обращений, подписанных Преосвященным Диомидом,
епископом Анадырским и Чукотским” от 27 июня 2008 года.
(http://www.sobor2008.ru/428836/index.html) читаем:
«4. Рассматриваемые публичные выступления епископа Диомида
являются попранием архиерейского обещания, данного им при епископской
хиротонии, в котором, в частности, говорится:
Обещаюся и церковный мир соблюдати и твердо держати… и
последствовати во всем и повиноватися
всегда Великому Господину и отцу нашему Святейшему Патриарху Московскому
и всея Руси и Священному Синоду.
В целом рассматриваемые документы, подписанные епископом
Анадырским и Чукотским Диомидом, порочат авторитет Русской Православной Церкви,
фактически провоцируют раскол, наполнены духом изоляционизма и экстремизма,
толкают Церковь на конфликт с государственной властью и с представителями
других конфессий, а также являются соблазном для людей, стоящих «на пороге»
Православной Церкви.
Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что епископ
Анадырский и Чукотский Диомид подлежит церковному судуэ
Пресс-служба Архиерейского Собора Русской Православной Церкви
2008 г.»
Наше пояснение на присягу верности папе Московскому смотри в
новостном сообщении от 02.07.2008.]
Присягавшій
клялся Ѳеодосію въ вѣрности, въ покорности,
обязывался умножать и охранять всякіе его преосвященства собственные и домовые
интересы, и остерегать и защищать и тайность хранить и о противныхъ случаяхъ
доносить и пр. и пр. (въ 4-мъ приложеніи къ „Чернецу Ѳедосу” напечатанъ
полный текстъ этой присяги*.
*Статья эта, по архивнымъ источникамъ составленная Есиповымъ,
напечатана въ „Отечественныхъ Запискахъ” 1862 года № 6, стр. 478—537. Присяга
состоитъ изъ двухъ отдѣльныхъ предметовъ: 1-я половина относится до Царя,
и здѣсь выписано слово въ слово изъ присяги, предписанной членамъ Дух.
Коллегіи, начиная съ словъ: „Клянусь Всемогущимъ Богомъ, что хощу и долженъ
есмь моему природному и истинному Царю и Государю...” до словъ:
„исповѣдую же съ клятвою крайняго судію духовныя сія коллегіи быти Самого
Всероссійскаго Монарха Государя нашего Всемилостивѣйшаго”. Вмѣсто
этого продолженія въ присягѣ прибавлено клятвенное обѣщаніе:
„Собственной моей правильной власти великому господину Святѣйш.
Правит. Сѵнода виде-президенту преосвященному Ѳеодосію,
архіепископу Велико-Новгородскому и Великолуцкому и архимандриту
Александроневскому, во всемъ, по должности моей вѣренъ и весьма
покоренъ быть и все до его архіерейской части принадлежащее... защищать
и тайность хранить буду, и о противныхъ случаяхъ доносить и всякіе вреды
отвращать”. На подлинникѣ, съ котораго напечатана эта присяга, подписи:
судіи, 3 дьяковъ, дворецкаго тіуна, чашника и 8-ми разрядныхъ и прочихъ
дѣло повытчиковъ.
[Надо отметить, что присяга Ѳеодосію, все же по
скромнее, чем ныне присяга папе Московскому!]
Не по
разуму угождая Петру, дозволяя въ Александро-Невскомъ монастырѣ
ѣсть мясо, вооружаясь противъ употребленія множества свѣчъ въ
церквахъ Петербурга и даже пытаясь совсѣмъ уничтожить ихъ возженіе въ
православныхъ храмахъ, Ѳеодосій вызывалъ въ народѣ только
чувство недовольства новыми порядками въ церкви съ учрежденіемъ Св.
Сѵнода и какъ бы подготовлялъ почву къ возвращенію старыхъ
порядковъ. И присягавшіе и не присягавшіе Ѳеодосію церковные чины и
все приходское духовенство не въ его только епархіи, но и по всей Русской Землѣ
стали бы за старину.
Сравнивая
умоначертаніе Петра Великаго о приходѣ, изложенное выше по указаннымъ
источникамъ, съ распоряженіями Св. Сѵнода первыхъ трехъ годовъ,
касающимися церковно-приходскаго устройства, нельзя не видѣть глубокой
разности между ними. Теперь, послѣ появленія въ печати Описанія
дѣлъ Святѣйшаго Сѵнода за это время, каждый можетъ проверить
наши слова, а потому говорить здѣсь объ этомъ считаемъ неумѣстнымъ.
Достаточно отмѣтить, что Петру Великому не удалось даже купить дома
священнослужителей на церковно-приходскій счетъ и учредить для этого
церковныхъ старостъ: приходское духовенство г. Москвы въ своей челобитной Царю,
переданной въ Святѣйшій Сѵнодъ и не возбудившей тамъ никакого
дѣлопроизводства, указало на такіе громадные для него убытки (200.000 р.)
отъ приведенія въ исполненіе предначертанія Петра объ учрежденіи церковныхъ
старостъ и отъ устройства для причтовъ церковныхъ квартиръ, что дѣло
сразу же стало... (Опис. док. и дѣлъ арх. Св. Сѵнода, т. III, №
255/428, стр. 256—258).
Въ
сельскихъ церквахъ возлѣ Петербурга сразу стали заводиться церковные
старосты, но какіе? Священники нанимали изъ церковной казны церковныхъ
старостъ и употребляли ихъ, какъ своихъ приказчиковъ, сами вѣдая казну.
Изъ вышеизложеннаго можно видѣть, что въ самомъ строѣ
церковно-административной и церковно-приходской жизни существовало при
Петрѣ Великомъ столько препятствій къ осуществленію его умоначертанія о
приходѣ, что для его воплощенія въ жизни потребуется много времени и
много усилій.
2) Когда
первые дѣятели въ Св. Сѵнодѣ отошли въ вѣчность, то для
ихъ преемниковъ обнаружилась невозвратность патріаршаго управленія Русскою Церковію.
Когда же вліяніе на дѣла государственнаго управленія нѣмцевъ,
думавшихъ, что они создали для Россіи Петра Великаго, сдѣлало то, что
завѣты Петра, считаясь священными, постоянно имѣлись на виду у
всѣхъ и стали многими пониматься въ смыслѣ не нашемъ, русскомъ, а
нѣмецкомъ, то возникли недоразумѣнія, кончившіяся, хотя не скоро,
торжествомъ древнерусскихъ началъ.
Члены,
напр. Св. Сѵнода, въ своей присягѣ называли Царя крайнимъ своимъ
судіею, какимъ названіемъ у нихъ, имѣвшихъ предъ своими глазами, при
Сѵнодѣ, тіунскую избу, ихъ мысль возводилась къ представленію о
тіунѣ (судія, ключникъ, приказчикъ) древней Руси и находилась въ полномъ
согласіи съ представленіемъ о Царѣ, высказаннымъ еще Грознымъ, какъ о
лицѣ, которому Богъ, имъ же царіе царствуетъ и сильные пишутъ
правду, „даетъ въ приказъ” царство. Нѣмцамъ же и русскимъ,
сдѣлавшимся учениками нѣмцевъ, казалось, что этотъ крайній судія
есть summus episcopus среди членовъ Св. Сѵнода, т.е. такой же глава Церкви
Русской, какимъ главою состоитъ король напр. Прусскій въ своемъ „обществѣ
вѣрующихъ”. Русскаго священника, имъ казалось, Петръ Великій имѣлъ
въ виду сдѣлать тѣмъ же, чѣмъ у нихъ состоитъ пасторъ,
неимѣющій благодати священства; церковная собственность имъ казалась
только общественною собственностію и т.п.
При
такомъ отклоненіи мыслей у государственныхъ людей Россіи отъ истинныхъ
предначертаній Петра Великаго не могли не возникать разногласія между ними и
членами Св. Сѵнода въ рѣшеніи вопросовъ, касающихся православной Церкви
и церковной собственности, особенно же въ рѣшеніи вопросовъ, касающихся
устройства прихода, гдѣ одни и тѣ же лица составляли и приходъ и
волость, т.е. и общество съ церковною собственостію, находившеюся въ
завѣдываніи епископа, и общество съ волостною или общественною
собственностію, находившеюся въ завѣдываніи гражданской власти.
Дѣло
псковскихъ церковныхъ старостъ, нѣсколько разъ восходившее въ Сенатъ и
Сѵнодъ, не могло быть ими разрѣшено именно потому, что истинное
значеніе исконныхъ правъ псковичей, тогда мѣщанъ псковскихъ, на
завѣдываніе вотчинами и крестьянами, принадлежащими церквамъ, разсѣяннымъ
по уѣздамъ всей Псковской губерніи, никому ни въ Сенатѣ, ни въ
Сѵнодѣ же было извѣстно: для сенаторовъ, какъ видно изъ этого
дѣла, была уважительна, напр., давность права псковичей и неуважительны
ссылки членовъ Сѵнода на законы, напр., греческаго Царя Мануила; для
членовъ Св. Сѵнода было не понятно, почему церковные псковскіе старосты
имѣютъ право не давать отчета въ церковныхъ доходахъ и расходахъ своему
епископу, когда, кромѣ узаконеній Царя Мануила, есть еще Духовный
Регламентъ, въ силу котораго епископъ обязанъ смотрѣть за церковно-приходскимъ
хозяйствомъ и брать на духовныя училища 30-ю долю церковнаго хлѣба съ
вотчинъ приходскихъ церквей; когда епископы другихъ епархій пользуются этимъ
правомъ и т. п.
Разрѣшила
этотъ спорный вопросъ Сама Императрица, повелѣвъ въ 1733 году, генваря
8-го, выбирать церковныхъ старостъ не изъ псковичъ купцовъ и мѣщанъ,
унаслѣдовавшихъ свои ктиторскія права надъ уѣздными церквами отъ
псковичъ-вѣчевиковъ, а изъ мѣстныхъ прихожанъ каждой церкви,
которымъ и повелѣла считаться, по Духовному Регламенту, на дворѣ
архіерея (П. С. 3. № 6303). Такое рѣшеніе было вполнѣ
законное въ томъ смыслѣ, что господинъ Псковъ, потерявъ свою политическую
самостоятельность, потерялъ и свои ктиторскія права, которыя перешли на
Самодержца, и Императрица разрѣшила споръ псковскаго магистрата съ
псковскимъ архіереемъ не какъ Глава Церкви Русской, не какъ summus episcopus,т –
чѣмъ представлять Ее для русскаго ума и чувства даже неприлично, – а въ
качествѣ наслѣдницы ктиторскихъ правъ надъ псковскими церквами,
перешедшими, по паденіи Пскова, на Великаго Князя, Василія III Іоанновича, и на
всѣхъ послѣдующихъ преемниковъ его великокняжескаго стола: Василій
Іоанновичъ, сдѣлавшись ктиторомъ псковскихъ церквей, позволилъ, въ
качествѣ таковаго и въ видѣ милости къ покорившимся безъ кровопролитія,
„строить”, вмѣсто его, псковскія церкви и считаться въ „строеніи” по
старинѣ; когда же ихъ „строеніе” оказалось не полезнымъ для церкви,
всероссійскій ктиторъ возложилъ исполненіе своихъ обязанностей и пользованіе
своими правами на другихъ лицъ, именно на церковныя общины, сидѣвшія
возлѣ этихъ церквей, и на епископа, у котораго новые церковные старосты
должны были считаться вмѣсто воеводы или магистрата, или приказной
палаты, у которыхъ считались прежніе старосты.
[Чтобы православно понимать термин “Глава Церкви” будем
помнить, как гласит один
из основных законов (ст. 64) Российской Империи: “Император яко Христианский
Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей
веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния.
В сем смысле Император ... именуется Главой
Церкви”.]
Это былъ
первый опытъ освобожденія верховнымъ ктиторомъ приходскихъ сельскихъ церквей
изъ-подъ зависимости ихъ отъ города. По этому примѣру рѣшенъ былъ
вскорѣ споръ изъ-за владѣнія церквами между устюжскимъ епископомъ и
устюжанами, а можетъ быть, и другія дѣла по другимъ епархіямъ, но они
намъ не извѣстны. Власть удѣльно-вѣчеваго времени надъ
православными приходами исчезла навсегда съ лица всей Русской Земли.
3) Чрезъ
нѣсколько лѣтъ послѣдовало новое освобожденіе еще большаго
числа приходовъ отъ сторонней зависимости. Это было въ 1764 году, когда около
милліона крестьянъ, сидѣвшихъ на вотчинныхъ земляхъ архіереевъ,
монастырей, соборовъ и церквей, отошли съ землею въ составъ государевыхъ крестьянъ
и въ церковно-приходскомъ отношеніи освободились отъ вотчинной зависимости.
При этомъ
произошло освобожденіе прихода и въ другомъ отношеніи. Съ незапамятныхъ временъ
все духовенство, бывшее въ приходахъ, тянувшихъ къ церквамъ царскимъ
(кромѣ соборовъ), земскимъ, вотчинниковымъ, помѣщиковымъ,
уличанскимъ, въ посадахъ, и волостнымъ, въ уѣздахъ, было тяглымъ своему
епископу: дани и разныя пошлины, даже иногда выводная куница, приближали
положеніе этого духовенства къ положенію вотчинныхъ и помѣстныхъ крестьянъ,
такъ какъ эти дани и пошлины вносились имъ, хотя по числу приходскихъ дворовъ,
или душъ, вообще — примѣнительно къ ихъ доходу отъ прихода, но изъ ихъ
собственныхъ средствъ, а не изъ церковныхъ суммъ, къ которымъ прихожане не
допускали, и не изъ средствъ прихожанъ. Вмѣстѣ съ этимъ и съ
прихожанъ съ незапамятныхъ временъ производился сборъ разнаго рода пошлинъ въ
казну церковной власти, каковы пошлины вѣнечныя, похоронныя и тому
подобныя.
|
Портрет Екатерины Великой Худ. Дмитрий ЛЕВИЦКИЙ (1735-1822). Портрет взят здесь
чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Манифестомъ
26 февраля 1764 года и распоряженіями, за нимъ послѣдовавшими, всему
этому велѣно не быть. Екатерина Великая, рѣшивъ замѣнить
существовавшее до того времени содержаніе архіереевъ, монастырей, соборовъ и
церквей, получавшееся отъ вотчинъ и жившихъ на нихъ крестьянъ,
опредѣленнымъ денежнымъ жалованьемъ и уничтоживъ тотъ способъ содержанія
церковныхъ властей, епархіальныхъ учрежденій и архіерейскихъ чиновниковъ,
который состоялъ въ перечисленныхъ сборахъ съ приходскаго духовенства и народа,
подъ условіемъ вознагражденія и за эти доходы деньгами, получаемыми, по составленному
духовною коммисіею штату, изъ государственнаго казначейства, совершила, въ
качествѣ верховнаго ктитора Русской Церкви, актъ освобожденія приходскаго
духовенства отъ тяглой зависимости епископу, а прихожанъ отъ пошлинъ въ пользу
церковной власти.
[Именно против этого повеления Императрицы Екатерины Великой и
восстал митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич; 1697–1772)! Есть информация,
что этот духовный крепостник покаялся перед своей смертью, т.е. в разум Христов
пришел. Но его ныне именно за «мученическую смерть за Христа и Его Церковь», а
на самом деле, за борьбу против выполнения повеления Помазанницы Божией: за свои
архиерейские доходы со «сборовъ съ приходскаго духовенства и народа», считают
угодником Божьим. А это сугубый грех для монаха, который при подстриге в монашество давал обет Богу нестяжания! И от этого греха Императрица Екатерина Великая спасала высшее духовенства указанным повелением.]
4) Въ
началѣ XIX вѣка послѣдовало освобожденіе и остальныхъ
приходовъ, состоявшихъ въ зависимости отъ свѣтскихъ вотчинниковъ и
помѣщиковъ. Это великое дѣло совершено было инструкціею церковнымъ
старостамъ, Высочайше утвержденною 17 апрѣля 1808 года. Приходовъ,
состоявшихъ изъ помѣщичьихъ крестьянъ или полностію, или отчасти, было къ
1808 году почти на половину въ Россійской Имперіи. Иные изъ помѣщиковъ и
не принадлежали къ православію – напримѣръ поляки. Хотя бы, впрочемъ,
помѣщикъ былъ и православнымъ, но права и положеніе помѣщиковъ
были, особенно въ то время, таковы, что права приходской общины, причта, даже
архіерея въ глазахъ нѣкоторыхъ изъ нихъ мало имѣли значенія. У
иныхъ помѣщиковъ церковно-приходская казна вѣдалась въ ихъ
вотчинныхъ конторахъ; штрафы съ крестьянъ у иныхъ вносились въ церковную казну;
а еще иные – церковную казну употребляли на устройство пожарныхъ командъ въ
вотчинахъ и на другія общественныя нужды и тому подобное. Обо всемъ этомъ можно
читать въ журналахъ коммисіи духовныхъ училищъ.
Инструкція
церковнымъ старостамъ 1808 года положила конецъ подобнымъ порядкамъ въ
приходахъ, состоявшихъ изъ крѣпостныхъ. Противъ произвола помѣщика
выступили защитниками церковной казны церковные староста и причтъ. Хотя первый
былъ изъ крестьянъ же помѣщика и выбираемъ былъ крестьянами же, но онъ въ
приходѣ являлся уполномоченнымъ отъ Всероссійскаго церковнаго Ктитора;
помѣщикъ не имѣлъ права, во время исполненія его крестьяниномъ
обязанностей церковнаго старосты, назначать его въ свои наряды, а тѣмъ
болѣе – смѣнить его, такъ какъ выборъ церковнаго старосты
зависѣлъ не отъ него, и еслибы, по вліянію помѣщика, избранъ былъ
въ церковные старосты послушное его орудіе, то священникъ могъ не дать на
вредный для церкви выборъ своего „согласія”.
За
церковнымъ старостою и священникомъ стояла вся епархіальная администрація съ
архіереемъ во главѣ, а на первыхъ порахъ – и губернаторы, къ тому тогда
призванные. Хотя помѣщики, особенно юго-западные, не сразу успокоились, и
изъ 6 ½ милліоновъ денегъ, бывшихъ въ наличіи къ 1 января 1807 года въ
православныхъ церквахъ Россіи и потребованныхъ въ Святейшій Сѵнодъ для
выполненія плана Комитета того года, не выслано главнымъ образомъ
помѣщиками до 1 ½ милліона; однако къ царствованію Николая
Павловича они вполнѣ примирились съ совершившимся фактомъ. Въ виду
вышеизложеннаго, инструкція церковнымъ старостамъ 1808 года должна быть
поставлена въ ряду историческихъ документовъ, имѣвшихъ первостепенное
значеніе.
5)
Императоръ Николай Павловичъ сдѣлалъ еще шагъ впередъ. Когда всѣ
приходы были уже освобождены изъ-подъ власти и вліянія города, какъ бывшаго
представителя земли и вѣча, вотчинника и помѣщика, Николай I-й
положилъ начало возведенія этихъ освобожденныхъ церквей въ положеніе тѣхъ
Царскихъ церквей, коихъ, по Котошихину, было въ половинѣ XVII вѣка
„блиско полуторы тысячи”, т. е. положилъ начало ассигнованію изъ Царской казны
содержанія приходскому духовенству. Наконецъ.
6) Когда
совершился послѣдній актъ освобожденія Самодержавіемъ Народа (19-го
февраля) и исчезли изъ среды прихожанъ несвободные люди, явилась возможность положить
начало полной самодѣятельности церковно-приходскихъ общинъ. Признакомъ
самостоятельности приходовъ въ до-петровское время считалось право числиться
„въ церковныхъ приходахъ и расходахъ по приходамъ”, т.е. учитывать церковныхъ
старостъ самимъ же прихожанамъ чрезъ выборныхъ счетчиковъ.
Можно
документальными данными доказать, что, при такомъ порядкѣ „счета”,
церковная казна наиболѣе полнится и наименѣе таится, но онъ
имѣетъ тотъ недостатокъ, что при немъ всегда почти въ долгахъ оказывается
больше денегъ, чѣмъ въ наличіи. Недостатокъ этотъ справедливо думали
устранить внѣшнимъ, административнымъ контролемъ, но при организованіи
какъ вообще хозяйственной части, такъ и контроля надъ церковно-приходскимъ
хозяйствомъ въ 1808 году, нельзя было, по указанной выше причинѣ
(помѣщичьи приходы), не отвесть господственнаго положенія причту въ
распоряженіи церковнымъ хозяйствомъ, а благочинному – въ контролѣ:
„согласіе” причта на выборъ того или другаго лица въ церковные старосты
прихожанами было въ иныхъ случаяхъ равносильно выбору этого старосты причтомъ,
а не прихожанами. Высочайше утвержденная 12 іюня 1890 г. инструкція церковнымъ
старостамъ устраняетъ этотъ недостатокъ, такъ какъ, во 1-хъ, на выборъ
прихожанами церковнаго старосты согласія причта не требуется, и онъ всегда
можетъ быть выборнымъ отъ однихъ прихожанъ, а не отъ причта, во 2-хъ, отъ
прихожанъ выбираются особо два счетчика изъ среды ихъ же для ежемѣсячнаго
учета церковнаго старосты и причта, ведущихъ совмѣстно церковное
хозяйство, и въ 3-хъ, внѣшній, административный надзоръ остается въ
прежней силѣ. Вмѣстѣ съ этимъ Верховный Ктиторъ Русской Церкви
§ 6-мъ этой инструкціи благоволилъ оказать особое довѣріе Св.
Сѵноду, предоставивъ его мудрости измѣнять и утвержденныя верховною
властію статьи инструкціи, согласно указаніямъ опыта и по вниманію къ благу Церкви
и Государства.
Повторяем, что исходный тест этой статьи взят здесь.
Православное
братство во имя св. Царя-искупителя Николая.
Оцифровано
для переизданія въ царской орѳографіи.
www.monar.ru
