О Государственном Гербе читай здесь и здесь, о бело-сине-красном Флаге – здесь, а о черно-золото-белом Флаге – здесь. Песни нашего сайта: "Третий Римъ" и "Мы – русские!" "Мы – Русские! Мы – Русские! Мы все равно поднимемся с колен! Покаемся – поднимемся с колен!" Каяться необходимо в грехе клятвопреступления Соборного Обета, данного Богу в 1613 году, и приносить Богоугодные плоды этого покаяния
http://www.ic-xc-nika.ru/
Юрий Викторович Житорчук. Так кто же виноват в трагедии 1941 года?
Житорчук Ю.В. Так кто же виноват в трагедии 1941 года? Москва: АСТ; Санкт-Петербург: ПОЛИГОН, 2008, 480 стр. 84X108 1/16 Тираж 2000 экз.
текст взят здесь
Книга посвящена анализу военно-политической обстановки в Европе в 1936–1938 гг. и дает подробное объяснение ситуации, приведшей к трагедии начального периода Великой Отечественной войны. Как ни печально, в силу целого ряда идеологических причин вокруг этого периода были возведены исторические мифы, не имеющие ничего общего с действительностью. Автору на основании анализа многочисленных документов удалось эти мифы развеять.
Аннотация: На наш взгляд причиной, породившей целую серию столь крупномасштабных катастрофических поражений Красной армии в начале Великой отечественной войны, явилась крайне неблагоприятное сочетание нескольких факторов.
Во-первых, это было прямым следствием ошибочности положений советской военной доктрины о характере начала будущей войны с Германией.
Во-вторых, военная катастрофа являлась результатом низкой боеспособности Красной армии.
В-третьих, ошибками политического руководства страны в определении сроков нападения фашистов на СССР.
Откажись Сталин от пакта с Гитлером и фюреру просто ничего не оставалось бы делать, как принять настойчивые чемберленовские предложения о "мирном" урегулировании германо-польского территориального спора. И в этом случае Польша автоматически становилась бы немецким сателлитом, а нацистская агрессия против СССР при поддержке Запада могла состояться уже весной 1940 года.
ЧАСТЬ 2. БЫЛ ЛИ СТАЛИН ВИНОВЕН В КАТАСТРОФЕ НАЧАЛЬНОГО ПЕРИОДА ВОЙНЫ?
Глава 1. Заключение пакта Молотова-Риббентропа как попытка разгромить нацистов руками Запада, и укрепление западных границ СССР
1. Почему Сталин был вынужден заключить советско-германский пакт
Во второй половине августа 1939 года англо-франко-советские переговоры о создании военно-политического союза окончательно зашли в тупик из-за отказа Польши допустить советские войска на свою территорию. В тоже время со стороны Берлина поступило настоятельное предложение о заключении советско-германского пакта о ненападении. При этом Кремль был в курсе того, что Лондон одновременно с переговорами в Москве вел секретные переговоры с Гитлером на предмет заключения соглашение по типу Мюнхенского. Об этом свидетельствовал как громкий скандал, разразившийся в конце июля в западной прессе в связи с разоблачением намечавшегося англо-германского сговора, так и соответствующие данные советской разведки. Кроме того, стало очевидным, что Германия буквально со дня на день была готова начать войну против Польши.
Для того чтобы понять, почему в этих условиях, несмотря на вполне очевидные отрицательные последствия для имиджа Советского Союза и всего коммунистического движения, Сталин все же был вынужден пойти на заключение пакта с Германией, необходимо рассмотреть альтернативный вариант развития истории. Предположим, что Сталин отверг бы советско-германский пакт и подписал предложенный Лондоном вариант англо-франко-советского договора.
Такой шаг Москвы, действительно, должен был заставить Гитлера воздержаться от реализации планов нападения на Польшу, однако одновременно с этим фюрер был бы вынужден интенсифицировать свои переговоры с Великобританией о мирном разрешении польского вопроса. Причем решение этого вопроса могло быть достигнуто в рамках уже согласованного на 24 августа визита Геринга в Лондон на основе английских предложений, которые эмиссары Чемберлена еще ранее доводили до сведения Берлина. Можно почти не сомневаться, что такое развитие событий правительством Чемберлена было бы принято на ура.
При этом Польша под давлением Великобритании была бы просто вынуждена пойти на предложенный ей компромисс. Об этом, в частности, свидетельствует поведение польского руководства в самый последний момент перед войной, когда Варшава фактически уже была готова подписать условия нацистского ультиматума. В новых условиях англо-франко-советский договор, естественно, терял свою актуальность, а вместо него мог был бы быть заключен англо-франко-германский договор по мюнхенскому образцу.
С потерей свободного выхода к Балтийскому морю, и без активной английской поддержки Польша в значительной степени теряла бы свою независимость и неизбежно становилась немецким сателлитом, хотя при этом в глазах западной общественности сохраняла бы свой государственный суверенитет.
Можно не сомневаться, что в таких условиях в скором времени к числу верных союзников фюрера присоединилась бы Прибалтика, Румыния, Венгрия, а вероятно и Финляндия. В итоге к советским границам при благожелательном нейтралитете Запада совершенно "мирно" вышли бы полчища вермахта и их новых союзников. Ну, а поскольку война двух диктаторов мало волновала Запад, то Гитлер мог смело начинать свою агрессию против СССР и приступить к освоению жизненного пространства на Востоке и его германизации.
То, что Сталин прекрасно понимал возможность такого катастрофического для СССР развития событий видно, например, из его выступления на Политбюро 19 августа 1939 года:
"Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать "модус вивенди" с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР".
Здесь к тому же нужно учесть, что в это время СССР вел кровопролитные бои с Японией в районе Халхин-Гола, конечный результат которых в тот момент времени еще не был очевиден. Так что отказ Сталина от пакта с Германией мог привести СССР к войне на два фронта с весьма непредсказуемым результатом. А то, что фюрер вынашивал планы использовать Японию в войне против СССР, свидетельствует, скажем, его заявление сделанное на совещании с руководством вермахта 23 мая 1939 года:
"Не исключено, что Россия покажет себя незаинтересованной в разгроме Польши. Если Россия и впредь будет действовать против нас, отношения с Японией могут стать более тесными".
Определенной гарантией от возможного сговора Лондона и Берлина мог служить только ввод контингентов Красной армии на территорию Польши, на чем так упорно и настаивала Москва. В этом случае Западу просто было бы очень трудно дать задний ход. Однако Варшава не желала даже слышать о присутствии советских войск на ее территории, да и Лондон не слишком уж усердствовал, чтобы уговорить поляков согласиться с предложением Москвы.
В создавшейся ситуации альтернативой нацистской агрессии против СССР, с точки зрения Сталина, могла стать только война Германии против Запада, о чем он и говорил в своем выступлении на политбюро 19 августа:
"Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну".
Сейчас, на основании этих слов, а также последующего заключения пакта Молотова-Риббентропа Сталину частенько приписывается роль пособника Гитлера в развязывании ВМВ. Однако с такой точкой зрения согласиться категорически нельзя, поскольку это решение Кремля было лишь ответной реакцией Москвы на политику Запада по умиротворению Гитлера и отказ Лондона и Парижа от создания эффективного тройственного военно-политического союза, реально противостоящего намерениям Берлина завоевать жизненное пространство на Востоке.
Фактически же Великобритания и Франция своей откровенно антисоветской политикой загнали Советскую Россию в тупик, и тем самым просто вынудили ее заключить договор с Германией. Ведь Сталин прекрасно понимал, что его отказ от пакта автоматически вел бы Европу к новому сговору Чемберлена и Даладье с Гитлером и к неизбежной в таком случае войне СССР с Германией. Странно было бы, если в этой ситуации Кремль бросился бы на амбразуру, защищая западные интересы. Поэтому, подписывая пакт Сталин был вынужден выбирать между плохим и очень плохим вариантами и иного ему в сложившейся ситуации дано не было.
Впрочем, с точки же зрения морали позиция Москвы в этом вопросе мало чем отличалась, скажем, от позиции Парижа, когда 6 декабря 1939 года французы заключили аналогичный договор о ненападении с Германией. А на следующий день министр иностранных дел Франции Бонне разослал циркулярное письмо, в котором информировал французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая им, что:
"Германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток".
А еще через несколько дней на заседании английского правительства Чемберлен заявил, что согласно его сведениям следующая акция Гитлера "будет обращена на восток, и что в этом случае Англия могла бы вообще остаться вне войны".
Так чем же был для Сталина пакт Молотова-Риббентропа? Теперь нередко можно услышать точку зрения, согласно которой этот пакт, сделал нацистскую Германию и СССР чуть ли не союзниками. Однако как Гитлер, так и Сталин явно сознавали, что подписанные договоры носят временный, чисто тактический характер.
Гитлер полагал, что пакт с Москвой даст ему возможность сперва разделаться с Францией, а затем уже перейти к главной цели его жизни - завоеванию жизненного пространства на Востоке. Сталин же, заключая пакт о ненападении, прежде всего, преследовал цель уничтожения нацистского режима Германии. Для него заключение пакта было лишь очередным этапом противоборства с нацистами, однако борьбу эту Кремль, вполне естественно, желал бы вести чужими руками.
При этом изначально Сталин вовсе не собирался становиться даже временным союзником Гитлера и именно поэтому не обсуждал во время переговоров с Риббентропом 23 августа возможность ведения совместных с Германией военных действий против Польши. Это прекрасно видно, в том числе, и из текста телеграммы, которую 3 сентября Риббентроп отправляет в Москву Шуленбургу:
"Мы совершенно уверены в окончательном разгроме польской армии в течение ближайших недель. После этого мы оккупируем территорию, которая в Москве была определена как сфера интересов Германии. Вполне естественно по чисто военным причинам, что мы продолжим боевые действия против польских частей, которые к тому времени окажутся на территории, являющейся сферой интересов России.
Пожалуйста, обсудите немедленно с Молотовым, не предпочтительнее ли для русских выступить в нужный момент против Польши в сфере интересов русских и оккупировать эту территорию. Мы считаем, что это не только облегчит наше положение, но будет также в духе соглашения, подписанного в Москве, и в советских интересах".
Как следует из выступления на политбюро 19 августа, Сталин ошибочно сильно преувеличил военную мощь Лондона и Парижа, считая, что Запад в ходе военного конфликта, скорее всего, разобьет нацистов. При этом, прежде всего, его заботило, чтобы это не произошло слишком быстро, и французы не оккупировали бы Берлин. Тогда в Германии была бы возможна революция и приход к власти коммунистов. Для того чтобы оттянуть, как казалось Сталину, неминуемое поражение Германии Кремль и был согласен поставлять нацистам сырье.
По этому поводу сейчас раздается целый хор обвинений якобы в беспрецедентном коварстве советского вождя. Однако о каком коварстве может идти речь? Ведь коварство может быть осуществлено лишь по отношению к союзнику, а Запад летом 1939 года стать военным союзником Советской России так и не пожелал. Мало того, за спиной Москвы Лондон сам вел секретные переговоры с нацистами, угрожающие безопасности СССР.
А насколько политика того времени была прагматична и аморальна, можно судить, скажем, из слов будущего президента США Трумэна, сказанных им сразу после нападения Германии на СССР:
"Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше".
Все это было нормой международных отношений предвоенного времени, а Сталин был лишь одним из многих политиков, следующим этой норме. И осуждать его за это с позиций сегодняшнего дня - смешно и глупо.
Сталин, прежде всего, хотел отвести войну от наших границ. При этом его мало волновала судьба Запада, ровно как и Запад мало волновала судьба Советской России. Однако, допустив ошибку в оценке военной мощи Запада, советский лидер допускает еще одну роковую ошибку, считая, что даже если нацисты и победят в предстоящей войне, то после этого они будут настолько ослаблены, что в ближайшие десять лет не смогут представлять угрозы для СССР:
"Рассмотрим теперь второе предположение, т. е. победу Германии. Некоторые придерживаются мнения, что эта возможность представляет для нас серьезную опасность. Доля правды в этом утверждении есть, но было бы ошибкой думать, что эта опасность будет так близка и так велика, как некоторые ее представляют. Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР по крайней мере в течение десяти лет".
Реальность, к сожалению, опрокинула сталинские прогнозы. Нацисты с легкостью разбили Польшу, а Запад, формально объявив войну Германии, так и не пришел на помощь своему восточному союзнику. Ситуация в Европе в течение нескольких месяцев изменилась коренным образом. Германия, получив в свои руки промышленность и резервы большей части континента, многократно усилилась, причем даже в большей степени, чем это удалось сделать за это же период Красной армии.
Тем не менее, несмотря на все допущенные просчеты, заключив пакт о ненападении с фашистской Германией, Сталин добился главного. Он заставил Запад воевать с Гитлером и тем самым разрушил намерения Чемберлена восстановить направленный против СССР англо-германский военно-политический союз. В результате советскому руководству удалось решить целый ряд проблем, сыгравших громадную роль в будущей Победе над нацизмом:
Во-первых, Москве удалось почти на два года оттянуть начало войны с Германией и с первых же ее дней обеспечить себя боевыми союзниками, которые не только отвлекали до трети немецких дивизий, но и поставляли Советской России оружие, технику и продовольствие.
Во-вторых, в ходе дипломатической игры Сталин вернул значительную часть территории, потерянной Россией после ПМВ, существенно отодвинув границы страны на запад.
В-третьих, договор с Германией сделал бессмысленной агрессию Японии против СССР, поскольку такая агрессия имела смысл только при скоординированном нападении на Советский Союз Японии и Германии. Гитлер же заранее даже не предупредил японских союзников об изменении своих намерений, а просто-напросто подставил их, бросив на произвол судьбы.
После подписания пакта Молотова-Риббентропа японское правительство в своей ноте от 24 августа заявило Германии:
"Заключение Германией с Россией пакта о ненападении является серьезным нарушением сепаратного соглашения, связанного с "Антикоминтерновским пактом", между Японией и Германией. Поэтому оно выражает строгий протест немецкому правительству...
Японское правительство будет проводить самостоятельную независимую политику. В связи с новым положением, которое возникло после подписания германо-советского пакта о ненападении, правительство решило отменить ранее выработанный курс дипломатии по отношению к Европе. В настоящее время вырабатывается совершенно новый курс политики".
После чего кабинет министров Хиранумы подал в отставку.
Ответом Японии на пренебрежительное отношение со стороны Германии и отказ от совместных военных действий против СССР в 1939 году явилось изменение вектора агрессивных устремлений с северного на южный. Это в свою очередь привело к кардинальной перестановке сил на мировой арене. Япония вступила в войну с США, после чего уже физически не смогла вести войну на два фронта. Следовательно, Сталину удалось развести во времени советско-германскую и советско-японскую войны, тем самым, вынудить США вступить во ВМВ.
В-четвертых, в течение полутора предвоенных лет СССР получил от Германии новейшие металлообрабатывающие станки, образцы военной техники, а также военные и гражданские технологии, сыгравшие значительную роль в усилении боеспособности Красной армии.
2. Миф о невинных жертвах советской оккупации
Здесь необходимо напомнить, что независимость Польша получила в 1918 году из рук ленинского правительства, объявившего недействительными все договоры царской России, противоречащие праву наций на самоопределение. Одновременно Лениным были признаны права на самоопределение и ряда других народов, входивших в состав Российской империи, в том числе Литвы, Белоруссии и Украины.
После признания независимости Польши Москва в ходе обмена с Варшавой нотами в декабре 1918 года трижды предлагала установить дипломатические отношения и заключить договор о признании границ. Однако Польша под надуманными предлогами отказывалась от этих предложений.
Дело в том, что пришедший к власти в Варшаве Пилсудский был сторонником воссоздания Польской империи в границах 1772 года, куда входили Литва, Белоруссия и Украина. Таким образом, польское правительство отказывались признавать сам принцип самоопределения наций, на основе которого Москвой была предоставлена независимость: как Польше, так и ее соседям. Тем самым Варшава не признала и ленинский декрет о недействительности договоров царской России о разделе Польши, который в силу этого обстоятельства, в принципе, утерял свою юридическую силу по отношению к Польше.
Впрочем, вскоре Пилсудский перешел от слов к делу и развязал кровавую захватническую войну против своих восточных соседей. Уже 1 ноября 1918 года поляки захватили Львов и восточную Холмщину и Подляшье, 9 ноября оккупировали Перемышль, а 1 января 1919 года заняли Вильно, но 3 января к городу подошли части Красной армии и выбили из него поляков.
1 января была провозглашена Белорусская ССР, а 3 февраля съезд Советов БССР высказался за создание федерации с РСФСР. 10 февраля Москва вновь обратилась к Варшаве с предложением установить нормальные отношения, а 16 февраля советские власти Литвы и Белоруссии предложили Польше договорится о границах, но Варшава вновь проигнорировала мирные инициативы своих соседей. 27 февраля была создана Литовско-Белорусская ССР со столицей в Вильно.
Потерпев поражение в Литве польские войска двинулись на Украину и Белоруссию. Уже 4 февраля они заняли Ковель, а 9 февраля - Брест. В этот момент в процесс польско-советского военного конфликта вмешалась Франция, под давлением которой было подписано германо-польское соглашение об эвакуации германских войск из Литвы и Белоруссии и их замены не российскими, а польскими войсками. 9-14 февраля германские войска пропустили польские части через свои порядки, в результате поляки оккупировали обширную территорию, включая Белосток. Таким образом, возник сплошной советско-польский фронт от Немана до Припяти.
18 февраля под нажимом Франции в Познани было подписано германо-польское перемирие, что позволило полякам перебросить свои войска на восток. В результате 2 марта польские части заняли Слоним, а 5 марта - Пинск.
До определенного момента Антанта занимала примиренческую позицию в польско-украинском конфликте, однако успехи Красной армии на Украине и революция в Венгрии, а главное возможность соединения венгерских и советских войск привело к тому, что руководством Антанты было решено позволить Польше оккупировать Восточную Галицию до реки Збруч, но при сохранении ее автономии.
Вопрос о судьбе Восточной Галиции Запад решил отложить до плебисцита, который следовало провести позже. Это решение развязало Польше руки, и к 17 июля вся Восточная Галиция была оккупирована польскими войсками. 21 ноября Верховный совет Антанты предоставил Польше 25-летний мандат на управление Восточной Галицией, но 10 декабря Варшава заявила протест, сославшись на то, что Восточная Галиция якобы является неотъемлемой частью страны. Кроме Польши на территорию Западной Украины претендовали Румыния, захватившая Буковину, и Чехословакия, требовавшая передачи ей Лемковшины и Закарпатья.
15 апреля Польша предложила Литве восстановить польско-литовскую унию, но это предложение не нашло поддержки в Каунасе. 19-21 апреля поляки под командованием генерала Рыдз-Смиглы выбили из Вильно части Красной армии, но создать польско-литовское правительство им не удалось. Вместо него на литовских землях была установлена власть военно-оккупационного характера.
В Белоруссии 16 апреля польские части оккупировали Лиду, 18 апреля - Новогрудок, а 19 апреля - Барановичи. 1 июля поляки захватили Вилейку, 4 июля - Молодечно, а 8 июля ими был захвачен Минск.
Потеря этого важного транспортного узла и недостаток сил на растянутой линии фронта вынудили командование Западного фронта красных к концу августа отвести войска 16-й армии за реку Березину. После чего 29 августа поляки заняли Бобруйск, а 10 сентября - Борисов.
На Волыни поляки 9 августа захватили Дубно и Кременец, 13 августа - Ровно. В ноябре польские части использовали отвод войск Деникина для продвижения на линию реки Уборть - Олевск - Новоград-Волынский - Проскуров - Каменец-Подольск.
О том, что именно Варшава явилась агрессором, развязавшим советско-польскую войну, хорошо видно из донесения от 11 апреля 1919 года президенту Вильсону американского представителя при миссии государств Антанты в Польше генерал-майора Дж. Кернана:
"Хотя в Польше во всех сообщениях и разговорах постоянно идет речь об агрессии большевиков, я не мог заметить ничего подобного. Напротив, я с удовлетворением отмечал, что даже незначительные стычки на восточных границах Польши свидетельствовали скорее об агрессивных действиях поляков и о намерении как можно скорее занять русские земли и продвинуться насколько возможно дальше. Легкость, с которой им это удалось, доказывает, что полякам не противостояли хорошо организованные советские вооруженные силы".
Тем не менее, во время похода войск Деникина на Москву польское руководство заняло выжидательную позицию, поскольку победа в России "белых", не признававших за Польшей прав на западнобелорусские и западноукраинские земли, создала бы для Варшавы массу проблем. Это вынудило польское руководство 4 сентября согласиться на проведении Конференции обществ Красного Креста, которая фактически вылилась в неофициальные переговоры с Москвой, проходившие 10 октября - 13 декабря 1919 года на станции Микашевичи. Однако как только стало ясно, что поход Деникина на Москву провалился, переговоры были прерваны польской стороной.
8 декабря Верховный совет Антанты огласил Декларацию о временных восточных границах Польши, согласно которой границей признавалась линия этнографического преобладания польского населения от Восточной Пруссии до бывшей русско-австрийской границы на Буге.
Советское правительство 28 января 1920 года обратилось к правительству Польши и польскому народу с заявлением, в котором указывалось, что политика РСФСР в отношении Польши исходит не из случайных временных военных или дипломатических комбинаций, а из незыблемого принципа национального самоопределения и что советское правительство безоговорочно признавало и признает независимость и суверенность Польской республики и предложило "немедленно начать переговоры, имеющие целью заключение прочного и длительного мира".
Тем временем весной 1920 года Англия, Франция и США поставили Польше 1 494 орудия, 2 800 пулеметов, 385 тысяч винтовок, 42 тысячи револьверов, около 700 самолетов, 200 бронемашин, 800 грузовиков, 576 миллионов патронов, 10 миллионов снарядов. И без этих поставок поляки не могли бы продолжить свою агрессию на востоке.
5 марта польские войска генерала Сикорского начали новое наступление и 6 марта заняли Мозырь и Калинковичи. 17 апреля Пилсудский утвердил состав польских армий и групп, предназначенных действовать против советского Юго-Западного фронта, и отдал приказ о наступлении, ближайшей целью которою являлся захват Киева. 25 апреля советские войска были атакованы поляками на широком фронте от Припяти до Днестра. Разгорелись ожесточенные бои, в ходе которых Красная армия, чтобы избежать разгрома была вынуждена отойти на восток. 26 апреля польские войска захватили Житомир, Коростень и Радомышль, а на следующий день польская конница ворвалась в Малин и Казатин.
6 мая советские войска были вынуждены оставить Киев и отошли на восточный берег Днепра. 8-9 мая польские войска захватили плацдарм на левом берегу Днепра в районе Киева, но к 16 мая Красной армии удалось стабилизировать фронт.
В оккупированных районах Украины захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чем неповинных мирных граждан. Пленных красноармейцев подвергали пыткам и издевательствам. Так, например, в городе Ровно оккупанты расстреляли более 3 тысяч мирных жителей. Грабеж Украины, прикрывавшийся ссылками на договор с Петлюрой о снабжении польских войск, сопровождался террором и насилием: телесные наказания крестьян при реквизициях, изнасилование женщин, аресты и расстрелы советских служащих в городах, конфискации имущества и еврейские погромы - все это было "нормой" поведения польских оккупантов.
За отказ населения дать оккупантам продовольствие были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирялловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулеметов. В местечке Тетиево было вырезано 4 тысячи человек. Из-за оперативной важности путей сообщения особенно пострадали местные железнодорожники. Многие из них были арестованы и расстреляны по обвинению в саботаже, другие - уволены, лишены жилья и имущества. Так что по жестокости и несправедливости польская агрессия 1920 года мало чем отличалась от последующей нацистской агрессии 1941 года.
Начало широкого польского наступления на Украине и захват Киева привели к существенным изменениям в стратегии Советской России. Польский фронт стал основным, а война с Польшей - главной задачей Красной армии. Более того, польская агрессия привела к определенному национальному сплочению в расколотой гражданской войной стране.
Под влиянием польской угрозы 1 мая царский генерал Брусилов обратился к советским властям с предложением о поддержке Красной армии в боях с Польшей. 2 мая РВСР решил создать при главкоме особое совещание по вопросам увеличения сил и средств для борьбы с наступлением польской контрреволюции во главе с Брусиловым. Началась запись бывших царских офицеров в Красную армию.
Однако к наращиванию сил на Западном фронте Реввоенсовет республики приступил только после того, как окончательно определилось поражение войск Деникина и Колчака. Войска, перебрасываемые на польский фронт, находились в это время от театра военных действий за тысячи километров - в Сибири, на Урале и на Кавказе. При этом состояние железных дорог во время Гражданской войны было исключительно тяжелым, поэтому в течение полутора месяцев, с 15 марта по 1 мая, на Западный фронт прибыло всего 3 дивизии двухбригадного состава, а на польский участок Юго-Западного фронта - только одна стрелковая дивизия. Остальные войска все еще находились в пути.
14 мая Красная армия перешла в контрнаступление, а к 8 июня было сломлено сопротивление войск противника, сосредоточенных в районе Казатина и Бердичева. Глубина прорыва 1-й Конной армии в тыл польских войск составила 120-140 км. Польский фронт на Украине оказался расколотым на две части. Потеряв управление своими войсками, польский штаб во главе с Пилсудским, находившийся в Житомире, в спешке передислоцировался в Новоград-Волынский.
12 июня был освобожден Киев. 20 июня советские войска овладели станциями Калиновка и Жмеринка. 3 июля советская конница освободила Острог, а на следующий день овладела важным опорным пунктом вражеского сопротивления - городом Ровно.
9 июля Красная армия освободила город Игумен, а 11 июля - Минск. На всем фронте польские войска вынуждены были отходить на Запад. 17 июля войска 15-й армии вошли в Лиду, 19 июля 3-й кавкорпус ворвался в Гродно, а войска 16-й армии освободили Барановичи. 23 июля Мозырская группа заняла Пинск. Одновременно на Юго-Западном фронте в боях 18-21 июля советским конникам удалось продвинуться в направлении Львова.
Успехи Красной армии были встречены на Западе крайне болезненно. Если польская агрессия в Литве, Белоруссии и Украине, когда войсками Пилсудского были захвачены Вильнус, Минск и Киев, ни в Лондоне, ни в Париже не вызвали никаких протестов, напротив в это время Запад поставлял Пилсудскому большое количество вооружения и боеприпасов, то перспектива краха вороватого союзника привела к бурным протестам западных политиков и требованиям остановить наступление Советов на Варшаву.
11 июля советским представителям в Англии была передана нота лорда Керзона с требованием остановить наступление Красной армии. Окончательно же вопросы разграничения территорий в Восточной Европе предлагалось решить на международной конференции в Лондоне. В случае же продолжения наступления советских войск в Польше, Англия и ее союзники угрожали поддержать Польшу "всеми средствами, имеющимися в их распоряжении". Кроме того, Москве предписывалось заключить перемирие с Врангелем, войска которого вели бои в Северной Таврии.
Мнения в советском руководстве относительно английской ноты разделились. Довольно осторожную позицию занял глава НКИД Чичерин, предлагавший принять это предложение, выйти на линию Керзона, на которой следовало вести переговоры с Польшей, подтянув тылы и дав отдых войскам. В случае необходимости можно было с этой линии начать новое наступление. Кроме того, глава советской дипломатии предлагал выставить встречные условия - начало мирных советско-польских переговоров, сокращение польской армии и выдача ею полученного от союзников военного снаряжения.
Аналогичную позицию занял и Сталин, который 11 июля писал в "Правде" что, хотя
"наши успехи на антипольских фронтах несомненны..., но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основе уже покончено, что нам остается лишь проделать "марш на Варшаву": Это бахвальство... неуместно не только потому, что у Польши имеются резервы, которые она несомненно бросит на фронт..., но и прежде всего потому, что в тылу наших войск появился новый союзник Польши - Врангель, который грозит взорвать с тыла плоды наших побед над поляками... Смешно поэтому говорить о "марше на Варшаву" и вообще о прочности наших успехов, пока врангелевская опасность не ликвидирована".
Однако под влиянием победных реляций и бахвальства командующего Западным фронтом Тухачевского о том, что левый фланг польских войск якобы уже разбит совершенно, а польская армия более неспособна к дальнейшему сопротивлению, руководство страны отклонило английские предложения и приняло силовой вариант решения польской проблемы.
Военный "корифей" не смог адекватно оценить тот факт, что войска Западного фронта в ходе предшествовавших боев понесли большие потери и оказались существенно ослабленными, а их тыловые части отстали на 200-400 километров, в связи с чем нарушилась система снабжения войск боеприпасами и продовольствием. В результате этого в момент начала наступления на Варшаву в войсках Западного фронта попросту не хватало патронов, винтовок и артиллеристских снарядов.
Тем временем советское наступление продолжалось и 24 июля войска Западного фронта прорвали оборону поляков и форсировали реки Неман и Шару, 25 июля вступили в город Волковыск, 27 июля - в Осовец и Пружаны, 29 июля - в Ломжу, а 30 июля был занят Кобрин. 1 августа Красная армия освободила Брест, 3 августа советские войска заняли Остров, а 6 августа - Остроленку.
Одновременно на Юго-Западном фронте 1-я Конная армия, развивая наступление на Львов, 26 июля овладела Бродами, а к 28 июля на широком фронте с боями вышла к реке Западный Буг. На юге фронта 14-я армия прорвала польскую оборону на реке Збруч и 26 июля овладела Тарнополем. А на севере 4 августа 12-я армия вступила в Ковель.
Принципиальным является то обстоятельство, что в период своих наибольших военных успехов Советское правительство вновь заявило, о признание независимости и этнографических границ Польши:
"Наступление советских войск является чисто военной операцией, не наносящей ущерба будущему мирному договору и не посягающей на независимость и неприкосновенность Польского государства в его этнографических границах, причем переговоры начнутся, как только для их ведения вернутся польские делегаты".
В этом было принципиальное отличие позиции Москвы от позиции правящего режима в Польше, который стремился захватить территории и поработить народы соседних государств: Литвы, Белоруссии и Украины.
Здесь необходимо остановиться еще на одной грубой ошибке Тухачевского, который явно проморгал концентрацию польских войск на ивангородском направлении, отрицая ее даже после соответствующих предупреждений со стороны главкома Реввоенсовета республики. Эта промах Тухачевского виден из записи его переговоров по прямому проводу с С. С. Каменевым, состоявшимися 10 августа. Командующий Западным фронтом заявляет:
"Главные силы противника находятся не южнее, а севернее Буга, но ускользают от ударов".
На что Каменев возражает:
"Если вы так категорически настаиваете, что главные силы поляков севернее Буга, с чем я никак не могу согласиться по имеющимся в штабе данным, но, считая, что вы более детально в этом вопросе ознакомлены, предоставляю вам свободу действий".
10 августа штабу Западного фронта удалось захватить приказ о подготовке противником контрудара из района Ивангорода. Но Тухачевский игнорирует эту информацию, не предпринимает никаких контрмер и сообщает об этом факте Каменеву лишь 13 августа, когда поляки уже начали свое контрнаступление и разбили одну из его бригад:
"По перехваченному приказу 3 армия [противника] собирается перейти в наступление и даже опрокинула одну бригаду Хвесина. В общем южнее Холма еще придется много действовать".
Теперь уже Михаил Николаевич просит Реввоенсовет ускорить передачу в состав Западного фронта 12-ой и 1-ой Конной армии. Однако никаких срочных контрмер на Ивангородском направлении своими силами командование фронтом так и не предприняло. В это время Тухачевский думал лишь о взятии Варшавы, хотя для этого у него просто не было необходимого количества боеприпасов и надо было бы думать не о нападении, а об организации обороны. Собственно говоря, именно этот авантюризм Тухачевского и явилась причиной катастрофы, постигшей Красную армию под Варшавой.
В период разоблачения культа личности, когда Хрущеву было необходимо реабилитировать Тухачевского, вновь была поднята на щит версия Троцкого, согласно которой разгром поляками Красной армии в 1920 году якобы явился результатом того, что Буденный и Сталин отказались своевременно выполнить приказ главкома республики о передачи 1-ой Конной армии в состав Западного фронта, в результате чего противнику и удалось разбить войска, которыми командовал Тухачевский.
Однако анализ тех событий показывает, что поражение Красной армии под Варшавой явилось, прежде всего, следствием ошибок, допущенных самим Тухачевским. Приказ же о передаче 12-й и 1-й Конной армий в состав Западного фронта был отдан Реввоенсоветом только 11 августа. Однако директива была зашифрована с ошибками, что сделало ее расшифровку невозможной. В результате соответствующий приказ до командования Юго-Западного фронта дошел лишь 13 августа, причем Первая конная в это время вела активные бои за Львов.
Впрочем, даже если бы Первая конная бросив все дела немедленно начала бы передислокацию, то и в этом случае она навряд ли успела бы прийти на помощь Мозырской группе Западного фронта. Приказ Реввоенсовета безнадежно запоздал - его следовало отдать и начать реализовывать не позднее 5-6 августа. А не отдал его С. С. Каменев в тот момент времени только потому, что Тухачевский заверял его, что польская армия якобы уже неспособна к дальнейшему сопротивлению.
Сражение на Висле началось 13 августа. По мере приближения советских войск к столице Польши сопротивление польских войск возрастало. 13 августа советские дивизии овладели сильным опорным пунктом противника - городом Радзимином, находящимся всего в 23 километрах от Варшавы.
Прорыв в районе Радзимина создал непосредственную угрозу Варшаве. В связи с этим генерал Галлер приказал ускорить начало контрудара 5-й польской армии. Однако советские войска отразили натиск противника и даже в отдельных местах продвигались вперед. Советская 3-я армия во взаимодействии с левым флангом 15-й армии в этот день овладела двумя фортами крепости Модлина.
Тем не менее, даже в самом начале наступления на Варшаву в ходе боев под Радзимином у советских войск возникла острая нехватка боеприпасов и особенно снарядов. Не случайно еще вечером 13 августа комдив Путна просил у командарма 16-ой армии разрешения:
"Прикрывшись заслонами, отойти обратно к Бугу", поскольку он считал, что "лучше уйти из-под Варшавы не разгромленными и по своему почину, чем отступить по принуждению со стороны противника и разбитыми".
Как не печально, но это предложение было отклонено. Авантюрист Тухачевский, несмотря на явную неподготовленность наступления и нехватку боеприпасов, рвался вперед навстречу катастрофе. Впрочем, того же требовал от него и его покровитель Троцкий, приказавший войскам Западного фронта занять Данцигский коридор, отрезав Польшу от военных поставок Антанты. В результате выполнения этого приказа 4-я армия была блокирована поляками, и в дальнейшем была вынуждена перейти германскую границу, где и была интернирована.
Еще 25 июля в Польшу прибыла англо-французская военная миссия после чего значительно усилился поток поступавших с Запада военные грузов. Пока польские войска сдерживали советское наступление на рубеже Западного Буга, польское командование с участием французской миссии генерала Вейгана разработало новый план военных действий, согласно которому польское командование, планируя укрепление и защиту Варшавы, одновременно готовило удар южнее - на люблинском участке, в тыл и фланг главным силам Западного фронта, которые наступали в обход Варшавы с северо-востока. Южный участок фронта в период боев за Варшаву стал рассматриваться противником как второстепенный, имевший задачей главным образом прикрытие Львова и нефтяного бассейна Галиции.
Согласно плану, из 23 польских дивизий 20 предназначались для Варшавской операции. На этом участке сосредоточивалась большая часть кавалерии. Боевой состав польских войск, выделенных для сражения на Висле, насчитывал 108 тысяч штыков и сабель. На вооружении войск находилось 1 834 пулемета, 108 тяжелых и 526 легких орудий. Кроме того, они имели свыше 70 танков. А в ходе развернувшихся в августе боев под Варшавой Антанта спешно направила через Румынию для польской армии около 600 орудий, которые по прибытии были немедленно введены в бой. Получение такого количества орудий оказало польским войскам существенную помощь в сражении на Висле. Все это привело к тому, что к началу решающего сражения на реке Висле соотношение сил резко изменилось в пользу противника.
14 августа севернее Варшавы перешла в наступление 5-я польская армия. 15 августа ее кавалерийская группа ворвалась в Цеханув, где находился штаб 4-й советской армии. Беспорядочное отступление штаба армии привело к утрате им связи как со своими войсками, так и со штабом фронта, в результате весь правый фланг остался без управления.
Получив сведения о действиях противника севернее Варшавы, командование Западным фронтом приказало войскам 4-й и 15-й советских армий разбить вклинившегося между ними противника, но плохо организованные контрудары не принесли результатов. При этом на подступах к Варшаве 14-15 августа советские войска продолжали вести ставшие в этот момент бессмысленными ожесточенные бои за Радзимин, а 16-я армия даже прорвалась к Висле у Гуры-Кальварии.
16 августа началось наступление польских войск южнее Варшавы, в результате чего ударная группа Пилсудского, без особых усилий прорвала слабый фронт Мозырской группы и стала быстро продвигаться на северо-восток. Уже утром 19 августа поляки захватили Брест-Литовск, охватив с юга основные силы Западного фронта.
В этих условиях 17 августа Тухачевский отдал уже явно запоздавший приказ о перегруппировке войск к востоку. Отход советских войск от Варшавы проходил в постоянно ухудшающейся для них обстановке. Уже 22 августа части 15-й армии отошли к Ломже, но атаки противника вынудили советские войска отходить на северо-восток к Граево и Августову.
12 сентября польские войска взяли Кобрин и Ковель. Тем самым противнику удалось разобщить 4-ю и 12-ю армии, смежные фланги которых оказались в труднопроходимом Полесье. 14 сентября поляки выбили советские части из Владимира-Волынского, а 16 сентября заняли Луцк.
21 сентября 12-я и была вновь передана в Юго-Западный фронт, а 1-я Конная армии получила приказ о ее переброске для борьбы с Врангелем, ликвидация которого стала основной задачей Красной армии.
23 сентября польские части заняли Волковыск, 26 - Барановичи и Пинск, а 28 сентября заняли Лиду, что вынудило советское командование отводить 3-ю армию на линию старых германских окопов. На Украине командование Юго-Западного фронта было вынуждено значительно отойти на восток к рекам Иква и Серег. 15 октября поляки захватили Минск.
21 сентября стороны начали переговоры, которые проходили на фоне наступления польских войск на Волыни и в Белоруссии. Поскольку оказалось, что советские войска не в состоянии изменить ситуацию на польском фронте, а на юге продолжались ожесточенные бои с войсками Врангеля, Москва была вынуждена идти на значительные уступки Варшаве. 12 октября был подписан прелиминарный мир между Польшей и РСФСР с УССР. Окончательно договор между Польшей и Россией вступил в силу после обмена ратификационными грамотами, состоявшегося 2 ноября в Либаве (Лиепае).
Польские войска были отведены на демаркационную линию, а советские части вступили в Минск, Слуцк, Проскуров и Каменец-Подольский. В целом, согласно польской статистике, Польша получила западнобелорусские земли с населением в 3 987 тысяч человек, из которых около 3 миллионов составляли белорусы, и западноукраинские территории примерно с 10 миллионным населением, из которого почти половина признавались украинцами. Однако при этом польские статистики записывали поляками всех лиц католического и униатского вероисповедания. На самом же деле доля этнического польского населения Западной Украины составляла всего лишь около 10%.
После 5-месячных переговоров 18 марта 1921 года был подписан Рижский мирный договор, объявивший о прекращении войны. Советско-польская граница устанавливалась значительно восточнее линии Керзона. К Польше отходили западные земли Украины и Белоруссии. Обе стороны обязались уважать государственный суверенитет друг друга, взаимно отказывались от вмешательства во внутренние дела, от враждебной пропаганды, обязывались не допускать на своих территориях образования и пребывания организаций и групп, деятельность которых направлена против другой стороны. Польша обязывалась предоставить русским, украинцам и белорусам в Польше все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и выполнение религиозных обрядов; те же права предоставлялись полякам на территории РСФСР и Украины.
Советская сторона, признавая роль польских земель в хозяйственной жизни бывшей Российской империи, обязалась уплатить Польше в годичный срок 30 миллионов золотых рублей. Польша же освобождалась от ответственности за долги и иные обязательства бывшей Российской империи. С точки зрения современного международного права Рижский договор 1921 года должен был бы признан недействительным изначально, так как его заключение было результатом угрозы применения силы.
За время советско-польской войны польские войска взяли в плен более 146 тысяч красноармейцев, содержавшихся в условиях мало отличающихся от условий нацистских концлагерей. Это привело к тому, что порядка 60 тысяч советских военнопленных погибли в польских лагерях, за смерть которых поляки так и не принесли России никаких извинений, что не помешало Варшаве иметь наглость требовать от Москвы извинений за расстрел польских офицеров в Катыни.
3. Освобождение советскими войсками территорий Западной Украины и Белоруссии, оккупированных Польшей в 1920 году
1 сентября Германия напала на Польшу, а 3 сентября Риббентроп отправляет в Москву телеграмму, в которой предлагает Кремлю начать оккупацию советской сферы влияния в Польше.
5 сентября, в официальном ответе на предложение нацистов напасть на Польшу с востока, Молотов сообщал, что это будет сделано в подходящее время, но это время еще не наступило. Он считал, что излишняя поспешность может нанести ущерб, но одновременно настаивал на том, чтобы немцы скрупулезно соблюдали демаркационную линию, согласованную в секретных статьях германо-советского пакта.
8 сентября Риббентроп в телеграмме Шуленбургу вновь указал своему послу, что
"считал бы неотложным возобновление бесед германского посла с Молотовым относительно советской военной интервенции в Польшу".
В ответ Молотов вновь тянет время. Сталин был явно поражен потрясающими военными успехами нацистов. Он уже почувствовал свой стратегический просчет относительно оценки возможности и желания Запада победить Германию, данной им на политбюро 19 августа.
А 15 сентября Риббентроп еще раз настойчиво напомнил Кремлю:
"Варшава будет занята в ближайшие дни... Германия приветствовала бы начало советских военных операций именно теперь".
Гитлер явно надеется, что после того как Советы нападут на Польшу, Англия и Франция объявят ей войну и это в дальнейшем обезопасит его от возможности повторения ситуации ПМВ, когда Германия попала в тупик из-за того, что была вынуждена вести борьбу одновременно на два фронта. Для Сталина же такой вариант развития событий был совершенно неприемлем.
Поэтому Кремль откровенно тянул время, для того чтобы не сделать опрометчивого шага, прежде всего, желая выяснить, как Запад будет выполнять свои гарантии, данные им Польше. Если бы Франция начала генеральное наступление на фашистов с запада, а Англия поддержала бы его своими ВВС, то СССР ни в коем случае не стал бы вводить свои войска в Польшу. Ведь у Москвы не было никаких обязательств перед Берлином по использованию Красной армии во время германо-польского военного конфликта.
Надо сказать, что к 16 сентября основная часть польских войск была полностью блокирована немецкими нацистами в варшавском треугольнике и в районе Познани. Польское правительство скрывалось на границе с Румынией и фактически не контролировало страну. Немцы уже вышли на линию на 150-250 километров восточнее, чем это предусматривал секретный протокол к советско-германскому пакту о ненападении. В этой ситуации отказ Кремля от вступления Красной армии в Восточную Польшу был бы равносилен отказу от пакта с Германией и, как результат этого, выходом фашистов в ближайшие недели к границам СССР с непредсказуемыми последствиями.
В тоже время, Англия и Франция формально объявив Германии войну, практически никаких военных действий против немцев так и не предприняли, явно бросив Варшаву на произвол судьбы. В этих условиях Сталин принимает решение о вводе Красной армии на территорию Восточной Польши, и 17 сентября польскому послу в Москве была вручена нота с официальным объяснением советской позиции по этому вопросу:
"Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это означает, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей".
Собственно говоря, в международной практике на тот момент времени не было какого-либо нормативного документа, определяющего признаки распада того, или иного государства и порядок прекращения договоров с распавшимся государством. Однако пример того, как надо было поступать с распавшимся государством незадолго до этого показала Англия, создав тем самым исторический прецедент.
После того как Словакия, при явном вмешательстве Германии во внутренний конфликт, происходивший в Чехословакии, в одностороннем порядке 14 марта 1939 года объявила декларацию о своей независимости, и, несмотря на то, что эта декларация в тот момент времени не была еще признана Прагой, Чемберлен в английском парламенте объявил:
"Эта декларация покончила изнутри с тем государством, незыблемость границ которого мы гарантировали. Правительство Его Величества не может считать себя далее связанным этим обещанием".
Поэтому у Сталина к 17 сентября возникли достаточные правовые основания для одностороннего аннулирования всех советско-польских договоров, как утративших свою юридическую силу. В частности при этом утратили свою силу и положения Рижского договора 1921 года, согласно которым стороны отказались от всяких прав и притязаний на земли по обе стороны границы.
Именно об этих землях и населяющих их народов и говорилось в советской ноте:
"Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными".
Надо сказать, что Москва и ранее выражала Польше свои протесты против несоблюдения там прав украинского и белорусского меньшинств. Так, например, 10 мая 1924 года СССР обратил внимание Польши на то, что "преследования национальных меньшинств приняли массовый и систематический характер", и привел конкретные факты насилия польских властей над населением восточных окраин. Варшава отклонила эти претензии, объявив их вмешательством во внутренние дела Польши.
12 августа того же года в ходе переговоров с Англией советская сторона вновь заявила о необходимости предоставления населению Восточной Галиции права на самоопределение. На это польская сторона 23 августа ответила, что никакого вопроса о Восточной Галиции не существует, и одновременно усилила карательные меры против белорусского и украинского населения.
5 сентября СССР на переговорах с Англией вновь подтвердил неизменность своей позиции в вопросе о решении судьбы Восточной Галиции. Однако в то время Великобритания была озабочена созданием санитарного барьера вокруг Советского Союза и просто проигнорировала советские требования.
Тем не менее, после того как Запад признал за немцами, разделенными после ПМВ по различным государственным квартирам, право на воссоединение в едином государстве, было бы странно не признать такое же право и за украинцами, и за белорусами.
Да и о какой агрессии Москвы против Польши можно говорить, если основные участники тех событий в тот момент времени не сочли ввод Красной армии в Восточную Польшу актом агрессии. Ведь даже главнокомандующий польской армии маршал Рдыз-Смиглы в своем приказе не пишет ни слова о советской агрессии и необходимости противостоять ей:
"Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к распоряжению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию".
Как мы видим поляки и не пытались поставить на одну доску действия фашистских и советских войск. А Англия и Франция давшие свои гарантии в случае неспровоцированной агрессии против Польши даже не сделали никаких заявлений по поводу того, что СССР совершил агрессию по отношению к своему восточному соседу. Не говоря уже о том, что Запад и не собирался в соответствии со своими гарантиями объявлять войну СССР.
Следовательно, совокупность сложившихся факторов давала Сталину не только моральное, но и юридическое основание дезавуировать силой навязанный Москве в 1921 году рижский мирный договор, по которому к Польше отошли исконно российские земли с преимущественно украинским и белорусским населением. Против такого шага Москвы Западу было возражать нечего, поскольку в свое время Лондон и Париж признали так называемую линию Керзона в качестве естественной восточной границы Польши.
Собственно говоря, в 1939 году многие выдающиеся западные лидеры, не связанные с Мюнхеном, воспринимали действия Советского Союза не как пособничество фашистам, а как вполне обоснованный шаг Москвы, объективно направленный на укрепление западных границ СССР.
Так, например, 1 октября, Черчилль, выступая по радио, заявлял:
"То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан Восточный фронт".
А после войны в своих мемуарах он писал:
"Мюнхен и многое другое убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря была готова вот-вот разразиться. Россия должна позаботиться о себе".
Ллойд Джордж в сентябре 1939 года давал оценку вступлению в Польшу Красной армии:
"СССР занял территории, которые не являются польскими и были захвачены ею после Первой мировой войны... Было бы безумием поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии".
Однако именно то, что для Ллойд Джорджа было безумием сейчас является основой моральной и правовой оценки для наших доморощенных "демократов".
Генерал де Голь оценивая причины, побудившие Сталина заключить советско-германский пакт, пишет в своих мемуарах:
"В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными, и лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстративных действий, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн".
4. Прибалтика как объект политического торга Вашингтона
Рузвельт заметил, что мы могли бы согласиться на поглощение [Прибалтики], но при этом использовать его как инструмент при заключении сделки с Советским Союзом".
Из записи переговоров Идена с Рузвельтом, состоявшихся в Белом доме в марте 1943 года.
20 мая 2005 года сенат США принял очередную провокационную резолюцию с требованием к правительству России признать и принести извинения за якобы незаконную оккупацию и аннексию Прибалтики:
Правительство Российской Федерации должно сделать ясное и недвусмысленное заявление о признании и осуждении незаконной оккупации и аннексии Советским Союзом с 1940 по 1991 годы прибалтийских стран - Эстонии, Латвии и Литвы".
При чтении этой резолюции, прежде всего, поражает степень невежества американских законодателей. Ведь в сенате США не нашлось ни одного человека, который вспомнил бы, что с 1941 по 1944 годы Прибалтика была оккупирована не Советским Союзом, а нацистской Германией, и что в то время США были союзниками СССР в борьбе с фашистами.
Впрочем, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы оно не плакало. Однако коль скоро американское дитятко решило таки потешиться над Россией, то резонно принять эту игру и поставить встречный не мене занимательный вопрос. Ведь если уж США так ревностно относится к осуждению агрессии со стороны СССР, то почему бы для начала американским сенаторам не осудить агрессию, которую в 1846 году их собственное правительство развязало против независимой Мексики, аннексировав при этом более половины территории этой страны.
Современным американским законодателям было бы неплохо вспомнить, что в декабре 1847 года большинство палаты представителей Конгресса приняло резолюцию, объявившую войну против Мексики несправедливой и противоречащей американской Конституции. Впрочем, официальный Вашингтон в то время не только не скрывал захватнического характера ведущейся им войны, но и даже публично бахвалился своей агрессивностью. Так, например, президент Полк в своем послании Конгрессу от 5 декабря 1848 года прямо заявил:
"Одним их наиболее важных результатов войны, которую мы вынуждены были вести с соседней страной, является демонстрация военной силы нашей страны. Перед последней войной с Мексикой европейские и другие страны имели несовершенное представление о нашей мощи как нации и нашей способности вести войну, и особенно войну, завоевательную, развязанную нами самими... События последней войны с Мексикой вывели их из этого заблуждения".
Теперь же США на границе с Мексикой строит очередную "берлинскую" стену, делая все, для того чтобы воспрепятствовать возможности проникновения мексиканцев на их исконные, оккупированные Америкой земли, и одновременно поучая, как дурно поступил СССР вернув себе Прибалтику, ранее насильственно отогнутую от России во время Гражданской и Первой мировой войн:
"...Включение в 1940 году прибалтийских стран - Латвии, Литвы и Эстонии - в состав СССР был актом агрессии, осуществленным против воли суверенных народов, которая принесла неисчислимые страдания прибалтийским народам через террор, убийства и депортацию в сибирские концентрационные лагеря".
Так как же Прибалтика обрела независимость? До 1917 года латышский и эстонский народы вообще никогда не имели даже каких-либо признаков собственной государственности. Двумя столетиями ранее, в 1721 году, Петр I по условиям Ништадтского мирного договора купил эти территории у владевшей ими тогда Швеции за 2 миллиона талеров. И до ПМВ ни одно из государств мира не оспаривало законность вхождения Прибалтики в состав Российской империи.
Независимые же государства на территории Русской Прибалтики стали искусственно учреждаться немцами, после оккупации этих земель германскими войсками в конце ПМВ. Стремясь сформировать на захваченной территории послушные им режимы, немецкие оккупанты в срочном порядке сколачивали марионеточные правительства из числа разных отщепенцев и политических авантюристов, находившихся на содержании их секретных служб.
В сентябре 1917 года под жестким немецким контролем был создан самозваный литовский совет - Тариба, который без какого-либо на то согласия литовского народа провозгласил "вечные, твердые союзные связи с Германией", а в июне 1918 года принял решение объявить Литву монархией, предложив корону вюртембергскому герцогу Вильгельму фон Ураху. В феврале 1918 года, накануне оккупации Эстонии германскими войсками, с помощью немецких спецслужб была провозглашена "независимая" Эстония. Под патронажем оккупационных властей в ноябре 1918 года создается и так называемый Народный совет - правительство Латвии. Как позднее признавался в своих воспоминаниях немецкий генерал Людендорф, Германия стремилась:
"К объединению эстонцев и латышей, которые были воспитаны в германской культуре, в одно государство, которым бы руководили немцы".
Однако как только стал очевидным скорый крах кайзеровской Германии, в Лондоне начали разрабатывать собственные агрессивные планы по отношению к России, причем безотносительно к тому кто: белые или красные победят в гражданской воне. В этой связи 18 октября 1918 года в Форин офисе совместно с имперским генеральным штабом был подготовлен доклад "О настоящей и будущей военной политике в России". Суть содержащихся в этом докладе предложений сводилась к необходимости расчленения бывшей Российской империи и образования на ее территории новых, зависимых от Англии государств-сателлитов. Для этого, в частности, планировалось:
"Поставить на ноги национальные правительства в каждом из балтийских государств и, если нам это удастся, в Польше тоже... Использовать наши войска максимальным образом; там, где у нас нет войск, - начать снабжение вооружениями и деньгами; в случае с балтийскими провинциями при помощи нашего флота".
В начале 1919 года английские крейсеры вошли в гавани Мемеля, Либавы, Риги и Ревеля и приступили к оказанию военной поддержки самопровозглашенным правительствам, и таким образом с помощью силы предрешили раздел бывшей Российской империи и образование на ее территории новых зависимых от Великобритании государств. Англия в то время ну очень сильно была озабочена вопросом предоставления независимости именно Прибалтике, хотя в упор не желала говорить о предоставлении независимости, скажем, Индии...
А насколько сильно англичанам хотелось добиться отделения Прибалтики от России видно на примере их поведения в Эстонии. После того как 5 августа 1919 года в Ревель прибыл первый пароход с оружием и материалами, предназначенными для русской добровольческой армии, английский генерал Марш вызвал членов политического совещания при Юдениче и группу промышленников из Комитета по делам русских в Финляндии и выдвинул им ультимативное требование немедленно создать "демократическое" русское правительство, которое должно было бы признать независимость Эстонии. При этом Марш пригрозил, что если русские откажутся это сделать, то армия Юденича ничего из привезенного для нее груза не получит.
В результате разыгранного английским командованием фарса было образовано еще одно "правительство" России во главе с неким господином Лианозовым, который и подписал акт признания Россией независимости Эстонии.
Военная помощь и материальная поддержка Эстонии и Северо-Западной армии Юденича вскоре принесли свои плоды, и в конце сентября белые устремились к Петрограду. В соответствии с заключенным между правительством "независимой" Эстонии, командованием английскими оккупационными силами и командованием русской Северо-западной армии левый фланг белых армий, наступавших на бывшую столицу Российской империи, должны были прикрывать эстонские войска и английский флот. Дни существования советской власти в Петрограде были сочтены.
Но в этот момент происходит на первый взгляд совершенно необъяснимая метаморфоза. Английский флот на поддержку Юденича так и не пришел, а эстонских войск на приморском фланге белогвардейцев в нужный момент времени просто не оказалось. Кроме того, Таллин вдруг запретил снабжение Северо-Западной армии с эстонской территории. В результате этого красные беспрепятственно обошли белых и ударили им в спину, после чего положение Северо-Западной армии стало катастрофическим.
Причина этого предательства заключалась в том, что во время наступления белых на Петроград правительство Ленина сделало эстонцам предложение о заключении мирного договора и признании независимости Эстонии, который вскоре после разгрома армии Юденича и был подписан в Тарту. При этом РСФСР был вынужден отдать Эстонии даже часть российской территории, которая вообще никакого отношения к Эстонии никогда не имела, но была ею в тот момент оккупирована.
Таким образом, обретение Эстонией независимости явилось результатом оккупации немецкими войсками части территории Российской империи и созданием там марионеточных государств, а так же последовавшей вслед за этим интервенцией Великобритании в Прибалтику, вынудившей правительство Ленина заключить мир с Эстонией и признать ее независимость.
Существенным является то, что со стороны РСФСР признание это было вынужденным, сделанным им в условиях угрозы применения силы со стороны коалиции Эстонии, армии Юденича и Англии. Поэтому неслучайно Статья 1 советско-эстонского договора гласила:
"Со дня вступления в силу настоящего мирного договора состояние войны между договаривающимися сторонами прекращается".
Мир правительству Ленина был нужен любой ценой, а Эстония казалась большевикам не самой большой платой за их власть над Россией. При аналогичных же обстоятельствах РСФСР были заключены договоры с Латвией и Литвой. В этой связи весьма симптоматично, что когда 28 июля 1922 года правительство США выступило с заявлением о своем признании трех Балтийских государств, то в этом заявлении содержались известные оговорки, осуждающие факт отчуждения этих стран от территории России.
События 1939-40 годов. Картина, которую обычно живописуют сторонники версии о советской агрессии в Прибалтике, как правило, начинается с того, что до 1939 года у Литвы, Латвии и Эстонии развивались нормальные взаимоотношения с СССР, которые регулировались целой системой взаимных договоров. Однако в результате сговора Сталина с Гитлером эти отношения были коварно нарушены. Причем юридическим основанием этого якобы стал секретный протокол пакта Молотова - Риббентропа, который противоправно поделил территорию Восточной Европы на сферы интересов Германии и СССР, отнеся Прибалтику к сфере интересов Советского Союза.
Заметим, что такое одностороннее и тенденциозное освещение событий предвоенного времени полностью игнорирует имевшее место активное сотрудничество прибалтийских республик с фашистской Германией, представлявшее реальную угрозу для СССР. А факты здесь таковы.
В связи с агрессивными действиями Германии весной 1939 года и захватом гитлеровцами Клайпедского края у Литвы, а так же с учетом того, что Латвия и Эстония имели тесные военно-политические и экономические связи с рейхом, правительство СССР 28 марта вручило правительствам Эстонии и Латвии ноту, в которой заявило, что оно не может и далее оставаться безучастным зрителем установления господства фашистов в Прибалтике. Одновременно Москва предупредила Ригу и Таллин об опасности подобных соглашений с Германией для прибалтийских государств и их несовместимости с договорами Эстонии и Латвии с Советским Союзом.
В апреле между Англией, Францией и СССР начались переговоры о заключении соглашения о взаимной помощи в случае начала фашистской агрессии. Одним из условий такого договора, выдвинутым с советской стороны, явилось предложение распространить англо-франко-советские гарантии на Литву, Латвию и Эстонию. Однако по требованию из Берлина прибалтийские республики от этих гарантий категорически отказались. А Эстония даже заявила, что будет рассматривать их как акт агрессии против своей страны. Тем не менее, 7 июня Латвия и Эстония, несмотря на предупреждение Москвы, подписали договоры с Германией, которые фактически превращали эти страны в сателлиты Третьего рейха.
Уже 26 июня начальник генерального штаба Германии генерал Гальдер и начальник военной разведки адмирал Канарис, начали свой инспекционный визит в Эстонию и Латвию. Вместе с ними приехала группа военных специалистов, которые составили карты пограничных с СССР районов этих стран и сфотографировали ряд участков полосы прохождения границы, а в начале августа ранее подписанные соглашения были дополнены секретными приложениями о гарантиях границ. Государственные и общественные учреждения оказались наводнены гитлеровскими агентами. В любую минуту можно было ожидать вступления в Прибалтику германских войск с фактического согласия их правительств.
О том насколько доверительными были связи между вермахтом и командованием эстонской армии прекрасно видно, например, из сообщения германского посланника в Эстонии Фровайна, о его беседе с начальником штаба эстонской армии генералом Рэком. Фровайн писал в своем донесении в Берлин:
"Генерал Рэк заявил, что Эстония также может оказать содействие в этом деле. Например, Финский залив очень легко заминировать против советских военных кораблей, не привлекая никакого внимания. Имеются и другие возможности".
Впрочем, относительно тайных договоренностей фашистов с прибалтийскими правительствами можно судить по утвержденной Гитлером 11 апреля директиве, в которой не без основания говорилось, что позиция прибалтийских государств будет полностью определяться в Берлине:
"Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи".
Таким образом, в первой половине 1939 года правительства прибалтийских государств пошли на тайный сговор с фашистами, а их действия представляли прямую угрозу существованию СССР.
В этой обстановке Москва предприняла энергичные политические шаги по нейтрализации германской экспансии, в том числе и в Прибалтике. Однако из-за неконструктивной позиции Запада англо-франко-советские переговоры зашли в тупик, и в этой ситуации Сталину ничего не оставалось, как принять предложение Гитлера о заключении советско-германского пакта о ненападении.
Одним из практических последствий этого пакта являлся отказ Берлина от планов оккупации территории Прибалтики, предусмотренных директивой Гитлера от 11 апреля 1939 года. Добившись от Берлина признания Прибалтики сферой своего влияния, СССР заключает договора о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, и размещает на территориях этих стран свои военные и военно-морские базы.
Однако после катастрофического поражения Запада в мае-июне 1940 года международная ситуация изменилась кардинальным образом. На европейском континенте СССР остался один на один с фашистской Германией. В этой ситуации Москва была вынуждена предпринять превентивные шаги по укреплению своих западных рубежей, предъявив Литве, Латвии и Эстонии ультиматум о замене их правительств на правительства лояльные по отношению к Советскому Союзу и о вводе советских войск на их территорию. А вскоре после этого, разумеется, не без давления из Кремля, прибалтийские парламенты приняли постановления с просьбой о приеме этих республик в состав СССР, которые вскоре были удовлетворены.
Присоединение Прибалтики к СССР в 1940 году, бесспорно, было произведено в условиях угрозы применения силы с советской стороны и с некоторыми нарушениями конституций и законов этих стран. С современных позиций это можно было бы квалифицировать, как косвенную агрессию. Однако в то время понятие косвенной агрессии еще не было принято и запрещено международным правом.
Но самое главное состоит в том, что в данном конкретном случае факт угрозы применения силы никоем образом не может служить основанием для признания недействительным вхождение Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР. Ведь с одной стороны признание независимости Прибалтики в 1920 году в свою очередь так же было сделано в условиях угрозы применения силы по отношению к РСФСР, а с другой стороны договора, заключенные под угрозой применения силы, в соответствии с международным правом считаются юридически ничтожными лишь с момента принятия Венской конвенции 1969 года, которая обратной силы не имеет. Так что с точки же зрения международного права эпохи 1940 года вхождение прибалтийских стран в состав СССР является не оккупацией, а вполне законным возвратом Литвы, Латвии и Эстонии в состав страны, являвшейся правопреемницей Российской империи.
Здесь надо сказать, что во время Второй мировой войны политическая практика превентивных ультиматумов и оккупации суверенных государств была достаточно распространенным явлением. Так, например, 8 апреля 1940 года Великобритания с целью пресечения германского судоходства в районе побережья Норвегии без какого-либо предупреждения начала минировать норвежские территориальные воды.
В августе 1941 года Англия и СССР предъявили совместный ультиматум к Ирану под весьма надуманным предлогом о высылке оттуда немецких технических специалистов. Когда же шах промедлил с ответом, обе державы силой подавили сопротивление иранской армии, оккупировали Иран и вынудили Реза-шаха отречься от престола, после чего он был выслан в Южно-Африканский Союз под надзор английских властей. А на освободившийся трон был посажен его сын. Далее союзники принудительно мобилизовали местную дешевую рабочую силу, чтобы построить дорогу между Шатт-эль-Араб и Каспийским морем для содействия американскому экспорту. В целом же оккупация Ирана продолжалась до 1946 года.
В мае 1942 года Великобритания оккупировала остров Мадагаскар, лишь на том основании, что это якобы было необходимо для обеспечения безопасности коммуникаций Англии в Индийском океане, хотя Мадагаскар принадлежал соблюдавшей в этой войне нейтралитет вишистской Франции, и никакой реальной опасности для Великобритании не представлял.
Так что советский ультиматум 1940 года и последовавшая косвенная агрессия в отношении Прибалтики не являлись каким-то экстраординарным событием, а вполне соответствовали политическим реалиям того времени. Особо нужно подчеркнуть, что этот ультиматум имел своей целью не допустить возможности использования Германией территории Прибалтики для подготовки войны против СССР. И это прекрасно понимали как в Берлине, так и в Лондоне. Вот, например, что по этому поводу заявил Галифакс на заседании правительства 17 июня:
"Не может быть сомнений, что за действиями России скрывается стремление усилить ее позиции против Германии, чьи военные успехи ей совершенно не нравятся".
Не говоря уже о том, что значительная часть населения Прибалтики восторженно встречала советские войска и приветствовала вхождение Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР. Это можно видеть на примере сообщения посланника Великобритании в Латвии Орда от 18 июня:
"Вчера вечером в Риге имели место серьезные беспорядки, когда население, значительная часть которого встречала советские войска приветственными возгласами и цветами, вступило в столкновение с полицией. Сегодня утром все спокойно",
а 21 июня он же информировал Лондон:
"Братание между населением и советскими войсками достигло значительных размеров".
Другое дело, что после добровольно-принудительного вхождения трех прибалтийских республик в состав СССР английская позиция в этом вопросе резко изменилась, и из Лондона стали слышны недовольные возгласы. Но это было вполне объяснимо, ведь Англия приложила столько сил, для того чтобы отколоть Прибалтику от России, а тут Сталин одним махом уничтожил все плоды английской политики в этом стратегически важном районе земли. В результате британское правительство наложило арест на авуары и золотые фонды прибалтийских государств и задержало их суда в британских портах.
Тем не менее, реакция английской общественности на присоединение Прибалтики Москвой далеко не всегда следовала официальной линии. Так 26 июля лондонская "Таймс" писала:
"Единодушное решение о присоединении к Советской России отражает... не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу".
Прибалтийский вопрос как американская разменная монета. Так называемый прибалтийский вопрос возник во время самых первых переговоров Москвы с Западом. Уже на встрече министра иностранных дел Великобритании Идена со Сталиным, состоявшейся в Москве 16 декабря 1941 года, Иден сформулировал позицию Лондона:
"Если бы советские войска завтра заняли балтийские государства, это доставило бы ему величайшее удовлетворение". Однако при этом он отметил, что "юридическая позиция такова: в настоящий момент для британского правительства три балтийских государства не существуют. Они не имеют дипломатического статуса... Однако исполнить желание тов. Сталина и официально признать границу СССР 1941 года Иден сейчас не может".
Объясняя причину этого отказа, Иден заявил, что в настоящее время он:
"связан заявлениями британского премьера по вопросу о границах, а также своим обещанием Рузвельту не принимать на себя каких-либо обязательств в данной сфере без предварительной консультации с Соединенными Штатами".
В результате Иден пообещал Сталину, что Лондон проведет соответствующие консультации с Вашингтоном и вскоре сдержал свое слово. 7 марта 1942 года Черчилль направил Рузвельту предложения английской стороны по прибалтийскому вопросу:
"Возрастающая серьезность войны привела меня к убеждению в том, что принципы Атлантической хартии не следует истолковывать как отрицание границ, которые Советская Россия имела перед нападением Германии. Это было тем основанием, на котором Советская Россия примкнула к хартии, и я полагаю, что жестокое уничтожение враждебных элементов в Балтийских государствах и т. д., было предпринято русскими тогда, когда в начале войны они завладели этими регионами. Поэтому я надеюсь, что Вы предоставите нам свободу как можно скорее подписать договор, нужный Сталину. Все говорит о том, что весной Германия предпримет новое огромных размеров наступление на Советский Союз, и это то немногое, чем мы можем помочь единственной стране, принявшей на себя тяготы войны с немецкими армиями".
А 9 марта Черчилль в своем письме сообщил Сталину, что просит Рузвельта одобрить включение в обсуждаемый договор признание новых советских предвоенных границ. Тем не менее, хотя американский президент, в принципе, и согласился с английской точкой зрения в этом вопросе, однако, во время переговоров с Иденом, состоявшихся в Белом доме в марте 1943 года предложил не спешить с его решением, а по мере необходимости использовать его в качестве рычага для давления на Сталина.
Следующий этап переговоров о признании Западом законности вхождения Прибалтики в состав СССР происходил на Тегеранской конференции. Вот стенограмма этих переговоров:
"РУЗВЕЛЬТ: В Соединенных Штатах может быть поднят вопрос о включении прибалтийских республик в Советский Союз, и я полагаю, что мировое общественное мнение сочтет желательным, чтобы когда-нибудь в будущем каким-то образом было выражено мнение народов этих республик по этому вопросу. Поэтому я надеюсь, что маршал Сталин примет во внимание это пожелание. У меня лично нет никаких сомнений в том, что народы этих стран будут голосовать за присоединение к Советскому Союзу так же дружно, как они сделали это в 1940 г.
СТАЛИН: Литва, Эстония и Латвия не имели автономии до революции в России. Царь был тогда в союзе с Соединенными Штатами и с Англией, и никто не ставил вопроса о выводе этих стран из состава России. Почему этот вопрос ставится теперь?
РУЗВЕЛЬТ: Дело в том, что общественное мнение не знает истории... Я знаю, что Литва, Латвия и Эстония и в прошлом, и совсем недавно составляли часть Советского Союза, и, когда русские армии вновь войдут в эти республики, я не стану воевать из-за этого с Советским Союзом. Но общественное мнение может потребовать проведения там плебисцита.
СТАЛИН: Что касается волеизъявления народов Литвы, Латвии и Эстонии, то у нас будет немало случаев дать народам этих республик возможность выразить свою волю.
РУЗВЕЛЬТ: Это будет мне полезно.
СТАЛИН: Это, конечно, не означает, что плебисцит в этих республиках должен проходит под какой-либо формой международного контроля.
РУЗВЕЛЬТ: Конечно нет. Было бы полезно заявить в соответствующий момент о том, что в свое время в этих республиках состоятся выборы.
СТАЛИН: Конечно, это можно будет сделать".
Таким образом, в конечном итоге Рузвельт согласился, что прибалтийский вопрос может быть улажен, после того как в Литве, Латвии и Эстонии состоятся выборы. В послевоенное время это условие Советским Союзом было реализовано неоднократно. Тем не менее, со своей стороны США не спешило выполнять тегеранские договоренности.
В процессе подготовки к Ялтинской конференции заместитель заведующего европейским отделом государственного департамента США Хикерсон писал в своем меморандуме от 8 января 1945 года на имя государственного секретаря США:
"Нам известно, что три Балтийских государства вновь инкорпорированы в Советский Союз, и мы не можем сделать ничего, чтобы помешать этому... Я бы использовал любые методы, чтобы заполучить у русских наилучшие условия для наиболее приемлемой для нас Организации Объединенных Наций... В данном случае я бы выступил за наше признание этих районов в качестве советской территории".
Так что американцев всегда мало волновала независимость Литвы, Латвии и Эстонии, янки желали лишь, чтобы за американское признание Прибалтики частью СССР Москва заплатила бы как можно большую цену.
Однако после того как закончилась Вторая мировая и началась холодная война позиция Вашингтона в этом вопросе кардинально изменилась, что хорошо видно на примере резолюции сената Конгресса США от 29 апреля 1954 года:
"Сенат осуждает общеизвестное пренебрежение основными правами человека и основными гражданскими и религиозными правами во всех странах, находящихся под советским доминионом. Сенат подтверждает отказ президентов Рузвельта, Трумэна и Эйзенхауэра признать советский захват Литвы, Эстонии и Латвии".
Казалось бы, окончательной вехой на пути советско-американской торга по прибалтийскому вопросу должно было стать хельсинское совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, где СССР, в обмен на безусловное признание своей территориальной целостности:
"Государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга, как и границы всех государств в Европе... В соответствии с этим они будут воздерживаться от любых действий... против территориальной целостности, политической независимости или единства любого государства-участника",
согласился подписать Заключительный акт, содержавший определенные обязательства по расширительной трактовке прав человека.
Таким образом, на хельсинском совещании 1975 года страны-участники однозначно обязались воздерживаться от любых действий, направленных против территориальной целостности и единства всех государств-участников совещания, включая территориальную целостность СССР, в состав которого входили Литва, Латвия и Эстония. Дальнейшее же отрицание законности нахождения Прибалтики в составе СССР, безусловно, являлось бы действием, направленным против признания территориальной целостности и единства Советского Союза, и нарушало бы принцип нерушимости послевоенных границ. Следовательно, в 1975 году мировое сообщество окончательно узаконило инкорпорацию Прибалтики в состав СССР. Причем сделано это было вне зависимости от того, была ли Прибалтика ранее незаконно оккупирована советскими войсками или же вполне законно возвращена в состав СССР, как правопреемницы Российской империи.
Тем не менее, уже через четыре месяца после подписания хельсинского соглашения палата представителей конгресса США приняла резолюцию Љ 864, в которой цинично объявила, что США не собираются признавать целостность и единство Советского Союза:
"В связи с тем, что Советский Союз склонен интерпретировать Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанный в Хельсинки, как признание незаконной аннексии Эстонии, Латвии и Литвы, а также в связи с тем, что ни Президент, ни Государственный департамент не издали соответствующего опровержения по случаю подписания Заключительного акта в Хельсинки с объяснением того, что Соединенные Штаты все еще не признают насильственного захвата Советским Союзом этих стран...
Палата заявляет, что несмотря на какую бы то ни было трактовку как Советским Союзом так и любой другой страной Заключительного акта СБСБ, подписанного в Хельсинки,
(1) в многолетней политике США по непризнанию незаконного захвата и аннексии Советским Союзом трех Балтийских государств - Эстонии, Латвии и Литвы - не произошло никаких изменений и
(2) США будут и впредь продолжать политику непризнания в какой бы то ни было форме аннексии Балтийских государств Советским Союзом".
Однако, поскольку при подписании Заключительного акта СБСЕ Вашингтон так и не заявил особого мнения по прибалтийскому вопросу и не денонсировал этот договор впоследствии, то, как эта, так и ряд последующих аналогичных резолюций конгресса и сената США, с точки зрения международного права, являются юридически ничтожными, поскольку они противоречат международным обязательствам, принятым на себя Соединенными Штатами. Тем не менее, похоже, что американские законодатели просто уже не могут остановиться в своем полувековом рвении хоть что-нибудь еще выторговать у России за счет Прибалтики и по инерции продолжают принимать новые все более бессмысленные резолюции по этому вопросу. Впрочем, как ни печально, но в природе всегда существуют определенные категории людей, для которых закон не писан....
Глава 2. Считал ли Сталин, что после заключения пакта о ненападении ему удастся избежать войны с Германией?
Со времен так называемой хрущевской оттепели стала распространяться насквозь лживая версия, согласно которой Сталин панически боялся войны и гипнотизировал себя и своих подчиненных надеждой на чудо, беззаветно уверовав слову геноссе Гитлера. Именно поэтому он якобы и слышать не желал о явственных признаках надвигающейся катастрофы. Сам Хрущев эту позицию в своих мемуарах сформулировал следующим образом, даже не понимая при этом противоречивости своих собственных утверждений:
"Сталин настолько боялся войны, что сдерживал наши войска, чтобы они не отвечали врагу огнем. Он не верил, что Гитлер начнет войну, хотя сам не раз говорил, что Гитлер, конечно, использует ситуацию, которая у него сложилась на Западе, и может напасть на нас. Это свидетельствует и о том, что Сталин не хотел войны и поэтому уверял себя, что Гитлер сдержит свое слово и не нападет на Советский Союз".
Так что, по словам Хрущева, получается, Сталин неоднократно заявлял, что Гитлер может напасть на СССР, но сам в это якобы не верил.
Нечто аналогичное пишет в своих мемуарах и один из долгожителей советского политического олимпа Анастас Микоян:
"Однако Сталин упорно продолжал считать, что войны именно тогда не будет. Советские войска переезжали в летние лагеря, проводили полевые учения, а многие офицеры находились в отпусках. Сталину не хотелось войны, и это свое нежелание, эту свою концепцию он возводил в факт, в который верил и которого неуклонно придерживался, несмотря на то, что этот факт шел вразрез с реальной обстановкой. Мы пытались переубедить его, но это было невозможно.
Иной раз спрашивают: занимался ли Сталин подготовкой страны к обороне и к войне? Принимал ли он необходимые меры для этого?
Неправильно и глупо было бы утверждать, что он не заботился об обороне страны. Он, конечно, принимал те меры, которые он считал необходимыми. Но он исходил из того, что ранее 1943 г. Гитлер не начнет войну".
По сути, близкую позицию сформулировал в своих мемуарах и маршал Жуков, пытавшийся под шумок хрущевского антисталинизма свалить на Иосифа Виссарионовича всю ответственность за катастрофу начального периода войны:
"В этих сложных условиях стремление избежать войны превратилось у И. В. Сталина в убежденность, что ему удастся ликвидировать опасность войны мирным путем. Надеясь на свою "мудрость", он перемудрил себя и не разобрался в коварной тактике и планах гитлеровского правительства".
Однако как эти, так и многие другие аналогичные плевки в адрес Иосифа Виссарионовича явно противоречат целому ряду известных фактов, свидетельствующих о том, что Сталин вплоть до начала нацистской агрессии против Югославии не только не боялся провоцировать Гитлера, а напротив вел себя по отношению к фюреру весьма жестко и даже вызывающе.
1. Ноябрьские переговоры в Берлине
23 июня 1940 года при беседе с немецким послом в Москве Шуленбургом Молотов фактически поставил Германии ультиматум в бессарабском вопросе. Эт
"После этого тов. Молотов сообщил Шуленбургу решение Советского правительства по Бессарабскому вопросу. Шуленбургу известно, сказал тов. Молотов, соглашение между СССР и Германией о Бессарабии. После соглашения было публичное заявление тов. Молотова о Бессарабии на VI Сессии Верховного Совета СССР. Советское правительство думало, что Румыния будет соответствующим образом реагировать на это заявление, но этого не произошло. Советский Союз хотел разрешить вопрос мирным путем, но Румыния не ответила на это предложение...
Если же Румыния не пойдет на мирное разрешение Бессарабского вопроса, то Советский Союз разрешит его вооруженной силой. Советский Союз долго и терпеливо ждал разрешения этого вопроса, но теперь дальше ждать нельзя...
Шуленбург просил тов. Молотова, если возможно, отсрочить проведение в жизнь решения Советского правительства до получения им ответа из Берлина на его сообщение по этому вопросу.
Тов. Молотов ответил, что заявление Шуленбурга не соответствует действительности, это только один из частных моментов, но не условие в целом. Вопрос о Бессарабии не нов для Германии. Что касается экономических интересов Германии в Румынии, то Советский Союз сделает все возможное для того, чтобы не затронуть их. Просьбу Шуленбурга тов. Молотов обещал сообщить Советскому правительству, но предупредил, что Советское правительство считает этот вопрос чрезвычайно срочным".
Гитлер был крайне недоволен этим изменением границ, поскольку в результате проводимой экспансии, СССР оказывался в угрожающей близости от нефтяных районов Румынии. Кроме того, о Буковине ранее речь в советско-германских переговорах вообще не шла. Тем не менее, фюрер был вынужден согласиться на требования Москвы, и 25 июня Шуленбург дал Молотову официальный ответ:
"1. Германское правительство в полной мере признает права Советского Союза на Бессарабию и своевременность постановки этого вопроса перед Румынией.
2. Германия, имея в Румынии большие хозяйственные интересы, чрезвычайно заинтересована в разрешении Бессарабского вопроса мирным путем и готова поддерживать Советское правительство на этом пути, оказав со своей стороны воздействие на Румынию.
3. Вопрос о Буковине является новым, и Германия считает, что без постановки этого вопроса сильно облегчилось бы мирное разрешение вопроса о Бесарабии".
Несмотря на немецкие возражения Северная Буковина была занята советскими войсками. Таким образом, как мы видим, триумфальная победа немцев во Франции вовсе не повергла Сталина в ужас, как это иногда описывается, и он по-прежнему вел себя достаточно жестко по отношению к Гитлеру. Конечно, в это время большинство немецких дивизий находились на Западе, и у Москвы был силовой козырь, но и после того как этого козыря у Кремля уже не стало, Сталин совершенно не изменил тона своего диалога с фюрером.
К ноябрю военно-политическая обстановка в Европе существенно изменилась. Вермахт уже не был связан боевыми действиями во Франции, и немецкие дивизии начали сосредотачиваться у советских границ.
В ответ на это Сталин утвердил "Основы развертывания вооруженных сил Советского Союза" от 18 сентября 1940 года, где был однозначно определен наш главный вероятный противник:
"Сложившаяся политическая обстановка в Европе создает вероятность вооруженного столкновения на наших западных границах... На наших западных границах наиболее вероятным противником будет Германия... Вооруженное столкновение СССР с Германией может вовлечь в военный конфликт с нами Венгрию, а также с целью реванша - Финляндию и Румынию".
Следующим раундом советско-германского поединка явились ноябрьские переговоры Молотова с Гитлером в Берлине. Чрезвычайно жесткий тон, который взял на этих переговорах Молотов, свидетельствует о том, что уже в то время Москва рассматривала Германию как весьма вероятного противника в будущей войне, которого нужно вовремя поставить на место.
Так при обсуждении вопроса о Финляндии Вячеслав Михайлович фактически угрожал фюреру, что СССР может начать новую войну против финнов, если Хельсинки и Берлин не будут признавать безоговорочного права советских интересов в этом регионе:
"В Финляндии не должно быть германских войск, а также не должно быть тех политических демонстраций в Германии и в Финляндии, которые направлены против интересов Советского Союза...
Финляндия должна быть областью советских интересов. Это имеет особое значение теперь, когда идет война. Советский Союз, хотя и не участвовал в большой войне, все же воевал против Польши, против Финляндии...
В интересах обеих стран, чтобы был мир в Балтийском море, и если вопрос о Финляндии будет решен в соответствии с прошлогодним соглашением, то все пойдет очень хорошо и нормально. Если же допустить оговорку об отложении этого вопроса до окончания войны, это будет означать нарушение или изменение прошлогоднего соглашения...
Гитлер говорит, что он только не хочет войны в Финляндии, и, кроме того, на время войны Финляндия является для Германии важным поставщиком.
Молотов отмечает, что оговорка Гитлера - это новый момент, который раньше не возникал. В соглашении советские интересы признавались без оговорок".
Не менее жесткий диалог шел и по румынскому вопросу. Незадолго до этого немцы дали свои гарантии Бухаресту, не проконсультировавшись предварительно по этому вопросу с Москвой, а в ответ на это Молотов вспомнил о советских претензиях на Южную Буковину:
"Что касается Румынии, то здесь Советское правительство выразило свое неудовольствие тем, что без консультации с ним Германия и Италия гарантировали неприкосновенность румынской территории. Он считает, что эти гарантии были направлены против интересов Советского Союза...
Советский Союз... был совсем готов, если бы требовалось, к войне за Бессарабию... Что касается Буковины, то хотя это и не было предусмотрено дополнительным протоколом, - СССР сделал уступку Германии и временно отказался от Южной Буковины, ограничившись Северной Буковиной, но сделал при этом свою оговорку, что СССР надеется, что в свое время Германия учтет заинтересованность Советского Союза в Южной Буковине. СССР до сих пор не получил от Германии отрицательного ответа на высказанное им пожелание".
И напоследок Молотов поставил главный вопрос переговоров, Болгария должна быть отнесена к советской сфере интересов:
"Молотов заявляет, что он хотел бы знать, что скажет Германское правительство, если Советское правительство даст гарантии Болгарии на таких же основаниях, как их дала Германия и Италия Румынии, причем с полным сохранением существующего в Болгарии внутреннего режима".
В таком тоне с Гитлером никто еще не разговаривал. И, естественно, что он был взбешен этим и фактически ушел от ответов на поставленные вопросы. В результате Молотов отправил Сталину телеграмму, в которой писал о явном провале переговоров:
"Обе беседы не дали желательных результатов. Главное время с Гитлером ушло на финский вопрос. Гитлер заявил, что подтверждает прошлогоднее соглашение, но Германия заявляет, что она заинтересована в сохранении мира на Балтийском море. Мое указание, что в прошлом году никаких оговорок не делалось по этому вопросу, не опровергалось, но и не имело влияния.
Вторым вопросом, вызвавшим настороженность Гитлера, был вопрос о гарантиях Болгарии со стороны СССР на тех же основах, как были даны гарантии Румынии со стороны Германии и Италии. Гитлер уклонился от ответа, сказав, что по этому вопросу он должен предварительно запросить мнение Италии...
Таковы основные итоги. Похвастаться нечем, но, по крайней мере, выяснил теперешние настроения Гитлера, с которыми придется считаться".
А в телеграмме Майскому от 17 ноября, Молотов добавляет:
"Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными".
Оценка Сталина итогов ноябрьских переговоров с Гитлером видна из записи, управделами Совнаркома Чадаева, сделанной им 15 ноября во время обсуждения итогов берлинской поездки. В соответствии с этими записями Молотов доложил, что встреча ни к чему не привела:
"Неизбежность агрессии Германии неимоверно возросла, причем в недалеком будущем. Соответствующие выводы должны сделать из этого и наши Вооруженные Силы".
На что Сталин ответил:
"Гитлеровцы никогда не связывали себя никакими нравственными нормами, правилами. У них все средства хороши для достижения поставленной цели. Главным принципом их политики является вероломство. Гитлер постоянно твердит о своем миролюбии. Он был связан договором с Австрией, Польшей, Чехословакией, Бельгией и Голландией. И ни одному из них он не придал значения. И не собирался соблюдать и при первой необходимости их нарушил. ТАКУЮ ЖЕ УЧАСТЬ ГОТОВИТ ГИТЛЕР И ДОГОВОРУ С НАМИ (выделено мной, - Ю.Ж.), но, заключив договор о ненападении с Германией, мы уже выиграли больше года для подготовки решительной и смертельной борьбы с гитлеризмом. Разумеется, мы не можем договор рассматривать основой создания надежной безопасности для нас. Гарантией создания прочного мира является укрепление наших Вооруженных Сил".
Таким образом, как мы видим, в ноябре 1940 года у Сталина абсолютно не было какой-либо боязни спровоцировать фашистов на войну с СССР. В Кремле было четкое представление того, что Гитлер уже в скором будущем намерен порвать советско-германский пакт о ненападении и напасть на СССР. В ответ на это советское руководство начало готовить военные планы сдерживания Германии.
В этой связи 25 ноября даже вышла директива Генштаба РККА командующему войсками Ленинградского военного округа о подготовке новой войны против Финляндии, несмотря на то, что в это время там находились немецкие войска:
"В условиях войны СССР только против Финляндии для удобства управления и материального обеспечения войск создаются два фронта:
Северный фронт - для действий на побережье Баренцева моря и на направлениях Рованиями, Кеми и Улеаборгском;
Северо-Западный фронт для действия на направлениях Куопио, Микеенли и Гельсингфорс. Командование Северо-Западным фронтом возлагается на Командование и штаб Ленинградского Военного Округа...
II. Основными задачами Северо-Западному фронту ставлю: Разгром вооруженных сил Финляндии, овладение ее территорией в пределах разграничений и выход к Ботническому заливу на 45-й день операции...
III. Справа Северный фронт (штаб Кандалакша) на 40-й день мобилизации переходит в наступление и на 30-й день операции овладевает районом Кеми, Улеаборг".
Правда, это был тот план, приказа, о выполнении которого, так никогда и не последовало, но, тем не менее, план такой в РККА был.
В декабре вышла "Записка начальника штаба КОВО по решению военного совета юго-западного фронта по плану развертывания на 1940 год". Первый раздел "Записки..." был посвящен военно-политической обстановке и оценке противника. Естественно, что содержащиеся в нем обобщения политического и стратегического характера не могли исходить от начальника штаба военного округа. Обычно такая информация в приказах по округам или армиям просто дублировала соответствующий раздел директивы НКО и Генштаба РККА. Однако в открытом обращении соответствующей директивы НКО пока что нет. Тем не менее, содержащаяся в "Записке..." информация чрезвычайно важна с точки зрения рассматриваемой проблемы:
"I. Военно-политическая обстановка и оценка противника
Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией, можно полагать, НА БЛИЖАЙШИЕ МЕСЯЦЫ (выделено мной, - Ю.Ж.) обеспечивают мирное положение на наших западных границах.
Ввод немецких войск в Румынию и Финляндию, сосредоточение к границам СССР более 100 дивизий и направление политических и стратегических усилий на Балканы (группа генерала Бласковиц, группа генерала Рейхенау); наличие германо-итало-японского союза и появление итальянских дивизий в Румынии - следует рассматривать не только как мероприятия, направленные против Англии, но и как мероприятия, которые могут обратиться своим острием против СССР.
ВООРУЖЕННОЕ НАПАДЕНИЕ ГЕРМАНИИ НА СССР НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНО ПРИ СИТУАЦИИ (выделено мной, - Ю.Ж.), когда Германия в борьбе с Англией будет победительницей и сохранит свое экономическое и военное господствующее влияние на Балканах.
Такое положение на Балканах создает для Германии благоприятные условия:
а) использования взаимодействия с европейским союзником - Италией;
б) использование военно-экономических ресурсов Балканских государств (в первую очередь нефти) и их вооруженных сил (в первую очередь Венгрии и Румынии) и
в) использование плацдарма для вторжения на богатую сельским хозяйством и промышленностью территорию УССР.
Исходя из этого и следует оценивать напряжение сил Германии против Юго-Западного фронта. Здесь следует ожидать главный удар объединенных сил противника".
Таким образом, за полгода до начала войны в директивных документах РККА прямо признавалось, что нападение Германии на СССР являлось достаточно вероятном событием. Правда, возможность такого нападения оговаривалось предварительной победой фашистов над Англией. Но такое предположение с позиций того времени представляется вполне разумным.
Ведь нужно было учитывать, что Великобритания в любую минуту могла подписать мирный договор с Германией. После чего возникали бы все условия, необходимые для начала нацистской агрессии против СССР.
Трудно себе представить, что подобная политическая оценка попала в директивный документ командования военного округа без визы политорганов, а следовательно и без санкции ЦК ВКП(б).
8 марта Политбюро принимает постановление "О проведении учебных сборов военнообязанных запаса в 1941 году и привлечении на сборы из народного хозяйства лошадей и автотранспорта", в котором было записано:
"Утвердить следующий проект постановления СНК СССР: Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет:
1. Разрешить НКО призвать на учебные сборы в 1941 году военнообязанных запаса в количестве 975.870 человек...
2. Разрешить НКО привлечь на учебные сборы из народного хозяйства сроком на 45 дней 57.500 лошадей и 1.680 автомашин, с распределением по республикам, краям и областям согласно приложению".
Осуществление плана скрытой мобилизации, проведенной под видом больших военных сборов, позволило к концу мая призвать 805,2 тыс. человек, что дало возможность усилить 99 стрелковых дивизий западных приграничных округов: 21 дивизия была доведена до 14 тысяч человек; 72 дивизии - до 12 тысяч человек и 6 дивизий - до 11 тысяч человек при штате военного времени в 14 483 человека. Одновременно пополнились личным составом части и соединения других родов войск, и войска получили 26 620 лошадей.
Однако, если бы, как это утверждают Хрущев, Жуков, Микоян и иже сними, Сталин действительно исходил из того, что войны в 1941 году не будет, то зачем же тогда ему было нужно санкционировать эти "учебные" сборы, которые вели к отвлечению громадных людских и материальных ресурсов от подготовки материально-технической базы наших вооруженных сил. К тому же трудно было рассчитывать на то, что скрытая мобилизация останется незамеченной фашистской разведкой.
2. Балканский узел
1 марта Шуленбург официально известил Кремль о присоединении Болгарии к Тройственному союзу. Гитлер вновь выиграл очередную партию. Посол Болгарии Стаменов был вызван к Вышинскому, который заявил, что Советский Союз:
"верный своей политике мира, не может оказывать какую-либо поддержку Болгарскому правительству в проведении его нынешней политики".
25 марта 1941 года правительство Югославии под сильнейшим дипломатическим давлением Берлина и Рима подписало акт о присоединении к Тройственному пакту, заручившись обещанием Германии гарантировать ее территориальную целостность и не вводить германские войска на югославскую территорию.
Однако 27 марта все карты смешались: генерал Симович произвел бескровный переворот в Белграде. Принц Павел был свергнут и отправлен в изгнание, а на престол возведен юный король Петр.
Переворот в Белграде вызвал у Гитлера дикий приступ ярости. Он воспринял это как личное оскорбление и в гневе принял решения жестоко покарать непокорных, подписав директиву Љ 25 о нападении на Югославию одновременно с вторжением в Грецию.
28 марта Югославия обратилась к СССР с просьбой о продаже военной техники, а 30 марта уведомила Москву о желании заключить "военно-политический союз на любых условиях, которые предложит советское правительство, вплоть до некоторых социальных изменений, осуществляемых в СССР". На следующий день Москва ответила согласием на проведение советско-югославских переговоров.
Переговоры начались в Москве 3 апреля, при этом югославская сторона предложила проект договора о дружбе, включающий согласие Белграда на ввод советских войск в королевство.
4 апреля Молотов вызвал Шуленбурга и заявил ему, что в соответствии с советско-германским договором советское правительство информирует германское правительство, что югославское правительство предложило СССР заключить договор о дружбе и ненападении, и Москва приняла это предложение.
На это немецкий посол ответил, что
"он, Шуленбург, сомневается в том, что момент, выбранный для подписания, являлся бы особенно благоприятным, и убежден, что не само заключение советско-югославского договора, а момент его заключения произведет странное впечатление в Берлине, вызовет там удивление и возбуждение во всем мире".
В ночь с 5 на 6 апреля договор был подписан. При этом Сталин открыто обсуждал с югославами перспективу советско-германской войны. По воспоминаниям одного из участников этих переговоров советского дипломата Н. В. Новикова, Сталин говорил:
"Да, вы правы, - после короткой паузы ответил ему Сталин. - Гитлер сам не остановится. У него далеко идущие планы. Могу вам сказать, что нас немцы тоже запугивают, только мы их не боимся.
- А известно ли вам, господин Сталин, - спросил Гаврилович, - о слухах, будто Германия собирается напасть в мае на Советский Союз?
- Пусть попробует, - ответил Сталин. - Нервы у нас крепкие. Мы не хотим войны. Поэтому мы и заключили с Гитлером пакт о ненападении. Но как он его выполняет? Знаете ли вы, какие силы немцы придвинули к нашим границам?
За этим риторическим вопросом последовал обстоятельный обзор - иначе это трудно назвать - обзор германских вооруженных сил, сосредоточенных поблизости от западных границ СССР. Закончив свою речь, Сталин в ответ на вопросы Гавриловича и Савича заговорил о штатах и боевой мощи современных пехотных и танковых дивизий, о новых типах танков и самолетов, о прочности танковой брони и дальности полета бомбардировщиков и т. д.".
Для Сталина было очевидно, что подписание советско-югославского договора являлось прямым вызовом Гитлеру. Тем более что относительно отрицательного отношения Берлина к этому договору Москву уже официально предупредил Шуленбург. Тем не менее, Сталин после долгих переговоров идет навстречу югославам, и вместо обязательств о нейтралитете в случае нападения на одну из сторон третьей стороны соглашается на более жесткую формулировку 2-ой статьи договора:
"В случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая Договаривающаяся Сторона обязуется соблюдать политику дружественных отношений к ней".
В этой связи возникает вопрос, какие цели мог ставить Сталин в момент подписания договора? Возможных варианта три:
1. Намеренно спровоцировать Гитлера на нападение на Югославию, и используя его в качестве предлога самому напасть на Германию пока немецкие дивизии увязнут на Балканах.
2. Заставить Гитлера уважать интересы Советского Союза, продемонстрировав ему игру мускулами.
3. Пойти на явный блеф и попытаться запугать Германию, используя создавшуюся ситуацию в качестве лакмусовой бумаги, тем самым, проверив, как далеко в будущем по отношению к СССР может зайти Гитлер.
Первый вариант интересен с точки зрения проверки гипотез о том, что СССР готовился напасть на Германию. Ведь более удобного момента для реализации таких планов в 1941 году даже придумать было трудно.
Во-первых, в этой ситуации нападение на Германию было бы политически и нравственно оправданным актом. Мы вступили бы в войну за братьев славян. При аналогичной ситуации Запад был вынужден объявить в сентябре 1939 года войну Германии.
Во-вторых, пока фашисты были бы заняты на Балканах, СССР мог провести мобилизацию и таким образом не позволить вермахту опередить себя в развертывании.
В-третьих, СССР в этой ситуации мог рассчитывать на военную поддержку в Греции со стороны Великобритании.
Тем не менее, все действия, предпринятые Сталиным, после того как Германия напала на Югославию, однозначно свидетельствуют, что Москва даже не рассматривала такой вариант.
Второй вариант тоже маловероятен. Ведь для того, чтобы заставить Гитлера уважать интересы СССР, нужно было быть готовым к ответным действиям. Как минимум к дипломатическому демаршу, разрыву торговых отношений с Берлином, поставкам Югославии оружия, отправке добровольцев и т. д. Причем ответные действия нужно было продумать еще до подписания договора. Но никаких ответных действий со стороны Кремля так и не последовало.
Так что остается только третий вариант. Подписание договора с Белградом для Сталина было блефом и пробным камнем для проверки истинных намерений Гитлера по отношению к СССР. И ответ от Берлина был получен однозначный. Фюрер не намерен считаться с Советским Союзом, и поэтому война с фашистами была неизбежна уже в ближайшем будущем. Но такое развитие событий, с точки зрения Кремля, было возможно лишь при наличии англо-германского сговора.
Все это, безусловно, крайне встревожило Сталина и заставило его в корне пересмотреть проводимую по отношению к Берлину политику. Именно с этого момента Кремль старается более не провоцировать Гитлера, чтобы не дать Лондону козырей для обвинений в советской агрессивности, необходимых ему для оправдания перед западной общественностью заключения мирного договора с Германией. Однако произошедший после югославского инцидента вынужденный пересмотр советской внешнеполитической линии по отношению к Германии абсолютно невозможно объяснить с позиции хрущевских наветов, что Сталин с этого момента якобы поверил Гитлеру.
Рано утром 6 апреля фашисты начали бомбить Белград и другие югославские города, а вермахт вторгся на территорию Югославии и Греции. На вечер этого же дня уже был объявлен дипломатический прием по поводу подписания советско-югославского договора. Однако, узнав о начале нацистской агрессии против Югославии, Сталин резко меняет свою позицию и даже идет на беспрецедентный шаг, отменив уже объявленный дипломатический прием в честь югославской делегации.
Формального протеста по поводу фашистской агрессии со стороны СССР так не последовало. Молотов ограничился лишь тем, что в беседе с германским послом выразил сожаление по поводу того, что "несмотря на все усилия, расширение войны, таким образом, оказалось неизбежным".
Хотя, 12 апреля СССР осудил акт агрессии Венгрии, присоединившейся к нападению на Югославию. При этом формально осуждалась Венгрия, но фактически заявление было адресовано Берлину. Впрочем, такая форма протеста была очень похожа на фигу в кармане.
3. Советско-английские отношения
О том, что Сталин, судя по всему, именно 6 апреля понял, что уже в скором времени нужно ожидать агрессию нацистов против СССР, говорит, по крайней мере, два факта. Во-первых, именно с этого момента он резко перестал предпринимать действия, которые могли бы ускорить решение Гитлера начать войну с СССР. Во-вторых, вскоре после начала югославской агрессии фашистов на переговорах с Японией Сталин снял претензии к Токио, связанные с требованием Москвы ликвидировать японские концессии на Северном Сахалине, и срочно подписал пакт о нейтралитете с Японией. И тем самым значительно уменьшив вероятность ведения войны на два фронта.
Вот как писатель Чуев со слов Молотова описывал завершающий этап советско-японских переговоров:
"В завершение его визита Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы, были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать...
- Говорят, вы с Мацуокой пели "Шумел камыш...", когда его провожали в 1941 году?
- Было, было дело".
Однако, осознав неизбежность скорой агрессии со стороны Германии, Сталин, тем не менее, допускает ошибку полагая, что Гитлер, в принципе, по своей собственной инициативе не может начать войну одновременно на два фронта. Впрочем, для такого заключения у Сталина, казалось бы, были достаточно веские основания. Из этой изначально неверной посылки следовал и неправильный логический вывод: коль скоро нацисты готовы бросить свои силы против СССР, то надо ожидать и скорого заключения мирного договора между Лондоном и Берлином.
Разумеется, такой англо-германский мир мог бы быть построен только на антисоветской основе, а это означало, что СССР будет вынужден воевать без союзников и сразу против практически всех развитых стран мира. Выиграть эту войну СССР не мог в принципе. Именно поэтому Сталин предпринял все возможные меры для того, чтобы ни в коем случае не допустить столь негативного развития событий.
Сейчас возможность англо-германского сговора летом 1941 года, как правило, отрицается с порога и обосновывается эта точка зрения, прежде всего, резко антигитлеровской позицией Черчилля, сохранявшейся на протяжении всей войны. Но это все становится ясно лишь с точки зрения современной исторической дистанции. Как говорится, задним умом мы все сильны. С позиции же информации, имевшейся у Сталина весной 1941 года, вероятность англо-германского сговора, безусловно, должна была оцениваться как достаточно высокая, поэтому советский лидер не имел права игнорировать такой вариант развития событий.
Ведь Москва по-прежнему видела в английском правительстве своего традиционного врага и для этого были достаточные основания, причем такая оценка была понятна даже самим англичанам. Это видно, например, из текста телеграммы, отправленной Криппсом Галифаксу в октябре 1940 года:
"Невозможно вычеркнуть из истории последние двадцать лет, которые приучили Советское правительство смотреть на правительство, возглавляемое теми, кто входит в нынешний кабинет, как на принципиально враждебное Советскому Союзу. Поэтому они рассматривают теперешнюю ситуацию на общем фоне продолжающейся до сих пор вражды".
Кроме того, надо заметить, что английская дипломатия весной 1941 года вела себя по отношению к СССР буквально как слон в посудной лавке. Намеренно делая все, чтобы убедить Москву в возможности заключения мира между Лондоном и Берлином. Впрочем, судите сами.
6 марта Криппс провел в английском посольстве неофициальную пресс-конференцию, во время которой, в частности, высказал мнение, что Гитлер может
"попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановление Франции, Бельгии и Голландии и захват СССР. Эти условия мира имеют хорошие шансы на то, чтобы они были приняты Англией, потому что как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным, и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительство принять гитлеровские условия мира".
Черчилль в речи по радио 9 апреля и затем 27 апреля в парламенте высказал мнение, что Гитлер может повернуть свою кампанию на Балканах на захват "украинской житницы и кавказской нефти".
18 апреля во время беседы с Вышинским Криппс заявил, что:
"Английское правительство при современных отношениях между Германией и СССР имеет достаточные основания рассматривать СССР как канал и источник снабжения Германии, что это определяет характер отношений к СССР со стороны Англии".
Одновременно английский посол передал советскому правительству свой меморандум, в котором он признавал незаинтересованность Англии в сохранении территориальной целостности СССР и открыто заявлял о возможности заключения Великобританией мирного договора с Германией, и, что в этом случае Лондон не будет мешать Гитлеру в реализации его планов по расширению жизненного пространства на востоке:
"Не исключена возможность, если война затянется надолго, что у Великобритании (особенно у некоторых кругов в Великобритании) возникнет соблазн закончить войну путем некоего урегулирования на основе вроде той, какую недавно вновь предлагал кое-кто в Германии, а именно: Западная Европа вернется в прежнее состояние, тогда как Германии не будут мешать расширять ее жизненное пространство на восток. Такое предложение может найти отклик и в Соединенных Штатах Америки.
В этой связи стоит напомнить, что В СОХРАНЕНИИ ЦЕЛОСТНОСТИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА БРИТАНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНО (выделено мной, - Ю.Ж.) непосредственно, как в сохранении целостности Франции и некоторых других западноевропейских стран".
Теперь известно, что этот меморандум был личной инициативой Криппса и явился результатом его разногласий с Черчиллем, но по получению такого совершенно беспрецедентного документа всего этого Кремлю известно не было, и Сталин просто не мог воспринимать демарш английского посольства иначе как официальную точку зрения Лондона.
Только 21 апреля английское посольство передало Москве так называемое предостережение Черчилля, на которое так любят ссылаться очернители Сталина:
"Я имею достоверную информацию от доверенного агента, что немцы, думая, будто Югославия уже у них в руках, скажем, после 20 марта, начали перебрасывать три из пяти танковых дивизий из Румынии в Южную Польшу. Как только они услышали о сербской революции, это движение было остановлено. Ваше превосходительство легко может оценить значение этих фактов".
Надо сказать, что само предостережение было написано Черчиллем еще 3 апреля, и в тот момент времени могло бы сыграть определенную роль при принятии решения о подписании договора с Югославией. Однако после трехнедельной задержки, и, особенно, в сочетании с меморандумом Криппса предостережение выглядело весьма провокационно.
4. Реакция Москвы
Так или иначе, но у Сталина было более чем достаточно оснований, для того чтобы, как минимум, серьезно опасаться возможности заключения англо-германского мирного договора, который по своей сути должен был бы открыть путь фашистам для их агрессии против Советского Союза. В своих воспоминаниях маршал Жуков так описывает реакцию Сталина на послание Черчилля:
"Вот видите, - говорил И. В. Сталин, - нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга. Это тонкая политическая игра".
Причем, у Сталина для такого вывода были все основания. Ведь как вполне логично указывал Криппс, вероятность заключения мирного договора с Германией должна была увеличится в случае дальнейшего ухудшения военного положения Великобритании. А положение Англии в Восточном Средиземноморье и на Балканах стремительно ухудшалось.
Еще 31 марта германские войска в Ливии перешли в наступление и к 15 апреля отбросили английские части к египетской границе и тем самым поставили под угрозу важнейшую артерию Британской империи - Суэцкий канал. 17 апреля Югославия капитулировала, а 23 апреля прекратила сопротивление и Греция. Английские войска были вынуждены эвакуироваться на Крит. Тем временем Германия подготовила и в конце мая провела воздушно-десантную операцию по захвату Крита, создав важный плацдарм в Восточном Средиземноморье.
Уважаемый читатель, на минуту поставьте себя на место Сталина и попытайтесь сделать выводы на основе приведенной информации, и, прежде всего, ответьте на вопрос: мог ли советский лидер весной 1941 года в своих расчетах пренебречь вероятностью заключения англо-германского мирного договора?
В результате в преддверье ожидаемого нацистского вторжения Сталин сознательно начал демонстрировать подчеркнуто лояльную позицию по отношению к Берлину. 8 мая СССР разорвал дипломатические отношения с Югославией, а 3 июня с Грецией, 13 мая заявил об установлении дипломатических отношений с Ираком. В ходе проходивших в мае в Анкаре советско-германских консультаций по Ближнему Востоку советская сторона подчеркнула готовность учитывать германские интересы в этом регионе.
В конце мая Москва довела до сведения румынского правительства, что
"готова решить все территориальные вопросы с Румынией и принять во внимание определенные пожелания относительно ревизии [границ], если Румыния присоединится к советской политике мира".
Однако ответа из Бухареста так и не последовало.
Тем не менее, это была лишь внешняя, чисто показная сторона дела, обусловленная желанием Москвы не провоцировать Гитлера на военные действия против СССР, и тем самым как можно дальше оттянуть начало войны. Реальную же позицию Сталина в отношении к Германии можно отследить, например, из оценок политической ситуации, содержащихся в директивах НКО, которые, безусловно, отражали соответствующую официальную точку зрения Кремля. В этой связи представляет большой интерес апрельская директива Генштаба РККА командующему ЗапОВО генерал-полковнику Павлову.
В начале директивы приводилась официальная трактовка событий, а затем давалось разъяснение, которое фактически перечеркивало предшествую ей официальную интерпретацию. В силу этого обстоятельства директива в части политической оценки ситуации выглядела несколько противоречивой. С одной стороны в ней говорилось, что Германия в БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ВИДИМО не думает нападать на СССР:
"Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время".
А с другой стороны говорилось о вооруженном нападении Германии на СССР как о весьма вероятном событии:
"Однако, учитывая:
а) происходящие события в Европе - оккупацию немцами Болгарии, объявление ими войны Югославии и Греции;
б) подозрительное поведение немцев в Финляндии и Румынии;
в) сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил;
г) заключение Германо-Итало-Японского военного союза, острие которого, при наличии перечисленных выше обстоятельств, может быть направлено против СССР, необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония".
Принципиально новыми моментами в апрельской директиве Генштаба явились придание исключительного значения ОБОРОНЕ западных границ на начальном этапе войны, обусловленного допущением возможности того, что ПРОТИВНИК МОЖЕТ ОПЕРЕДИТЬ НАС И НАПАСТЬ НА СССР ЕЩЕ ДО ОКОНЧАНИЯ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ НАШИХ ВОЙСК, что и имело место в реальности:
"Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Финляндию, Румынию, Венгрию и других союзников Германии. Поэтому оборона западных границ СССР приобретает исключительное значение...
Учитывая возможность перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения, прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск, обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения".
Продолжение здесь
+О прихождении в Разум Христов, чтобы меч не пожрал нас, смотри кратко здесь, здесь, здесь, здесь и здесь,
а подробнее смотри работу Притча о блудном сыне – это притча о воскресении России. Молитва в соответствии с НЕОБРЕЗАННЫМИбогослужебными текстами Царских времен (кратко о благодатности такого моления смотри здесь), повторим, является эффективнейшем средством прихождения в Разум Христов и обретения страха Божьего (о страхе Божьем смотри здесь, здесь, здесь, здесь и здесь) и легким способом научиться поклоняться Отцу в духе и истине, т.е. обрести Правую Веру. Ибо Сам Господь Бог каждому открывает Истину во время таких богослужений! Необходимо понять, что спасутся только те, кто придет в Разум Христов! ++О грядущем Царе-Победителе (молитвами о Котором отличаются богослужения в соответствии с НЕОБРЕЗАННЫМИбогослужебными текстами Царских времен до 1901 года, кратко о благодатности такого моления – здесь), смотри здесь, здесь и здесь, подробнее – Лев – это Помазанник, сохраненный Всевышним!Отец Николай вселял в сердца несокрушимую надежду на Милосердие Божие. В связи с тем, что слуги сатаны отмечают 400-летие Династии Романовых хулой и клеветой в СМИ на Царей-БОГОпомазанников из этой Династии и ЛОЖЬЮ на текст Соборного Обета, данного Богу в 1613 году Русским Народом и представителями татарского народа, подчеркнем, что грядущий Царь-Победитель[++] будет из Царствующего Дома Романовых, ибо в 1613 году именно этому Роду Русский Народ обещал Богу служить верой и правдой до скончания веков. Пояснение об этом смотри здесь, здесь, здесь и здесь. О самозванцах – здесь, здесь, здесь и здесь.
Пророчества о НЕМИНУЕМОМ воскресении России Преподобных Авеля Тайновидца, Серафима Саровского, Анатолия Оптинского, Лаврентия Черниговского, Блаженной Пелагии Рязанской и других здесь, здесь. Здесь о сроках воскресения России под державной рукой Царя-Победителя из Царствующего Дома Романовых, ибо этому Роду обещался Богу верой и правдой служить до скончания веков Русский Народ своим Соборным Обетом 1613 года (смотри и здесь, и здесь).
••Подчеркнем, что Россия НЕМИНУЕМО воскреснет и Русский Народ[•] НЕМИНУЕМО будет освобожден из-под ВРАЗУМИТЕЛЬНОГО (целительного) жидовского ига[•] (пророчества об этом здесь), а вот кого из нас Господь Бог сохранит для жизни в воскресшей России зависит от каждого из нас, от нашей способности прийти в Разум Христов[+], от нашей способности усвоить искупительный подвиг[+••] святого Царя-Искупителя Николая Второго (о искупительном подвиге Царя Николая смотри здесь, о сути Учения о Царе-Искупителе смотри здесь). Более подробно об этом смотри здесь.
И во-вторых, в связи с тем, что слуги сатаны отмечают 400-летие Династии Романовых хулой и клеветой в СМИ на Царей-БОГОпомазанников из этой Династии и ЛОЖЬЮ на текст Соборного Обета, данного Богу в 1613 году Русским Народом и представителями татарского народа, подчеркнем, что грядущий Царь-Победитель[++] будет из Царствующего Дома Романовых, ибо в 1613 году именно этому Роду Русский Народ обещал Богу служить верой и правдой до скончания веков. Пояснение об этом смотри здесь, здесь, здесь и здесь. •Под «Избранными Богом» понимаются люди с чистым сердцем, которых Иисус Христос избрал себе в удел, ибо это те, которые, усвоив открытое им, будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе (Иоан. 4,23). О БОГОизбранных смотри здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. О трёх БОГОизбранных Народах здесь, здесь, здесь и здесь и о Русском Народе здесь. Следует понимать, что, как правило, из сынов БОГОизбранного Народа Господь Бог ИЗБИРАЕТ СЕБЕ Помазанника СВОЕГО, а сам Богоизбранный Народ является инструментом в руках Царя-Богопомазанника для осуществления Замысла Божьего на земле. Поэтому слуги САТАНЫ люто ненавидят БОГОизбранный Народ и Царей-БОГОпомазанников. Здесь мы писали, что любой ЗАКОННЫЙ (природный) Царь-Богопомазанник БОГОизбранный Народ пас в чистоте сердца Своего и руками МУДРЫМИ водил их (Пс. 77,72). Естественно, Господь Бог Свой Народ наделяет ВСЕМИ талантами и ресурсами, необходимыми ему для претворения в жизнь под державной рукой Царя-Помазанника Замысла Божьего на земле. За Богоугодное использование талантов и ресурсов на Богоизбранный Народ ОБИЛЬНО изливается благодать Божья. Изливается она и на другие народы мира по слову Иисуса Христа: Господь Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5,45), но больше благодати Божьей изливается на тех, кто имеют братские отношения с Богоизбранным Народом. Здесь и здесь показывалось, что после того, как Иисус Христос на смоковнице не нашел плода и потому она ТОТЧАС засохла (Мф. 21,19), первый Богоизбранный Еврейский Народ перестал быть Богоизбранным.
+•Здесь мы писали о Тайне Христа последних времен: «Тайна сия есть спасение РОДА человеческого в Иисусе ХРИСТЕ Господе и Царе Помазаннике Его – ХРИСТЕ Господнем». В графическом изображении ПРАВОславного мировоззрения отчётливо видна иерархия отношений между Ними. Обратим внимание на слова Царя Соломона, которые помогают понять и Тайну Христа посдедних времен, и усвоить глубинную связь Христа Господа и Христа Господнего: Страх Господень ненавидит неправды" (Притч. 8,13). Именно страх Господень, как Христа Господа, так и Царя-БОГОпомазанника, понуждает человека отвергать и ненавидеть неправды и жить по ПРАВДЕ. Ибо человеку, который обрел страх Господень, Господь Бог дарует СИЛЫ и РАЗУМЕНИЕ, как БОГОугодно распорядиться своими, но так же Богом дарованными, талантами и тем стяжать своей земной жизнью наибольшее количество благодати Духа Святаго (о "Цели христианской жизни" смотри здесь). И наоборот, при отвержении как Царя-БОГОпомазанника – Христа Господнего, так и Его власти, человек СООБЩАЕТ Христу Господу об ОТСУТСТВИИ у себя страха БОЖЬЕГО, а значит и о своём НЕЖЕЛАНИИ спасения, со всеми для этого "героя" последствиями из этого крайне ПЕЧАЛЬНОГО факта (о страхе Божьем смотри здесь, здесь, здесь, здесь и здесь). Святитель Филарет, митрополит Московский, обличая этих несчастных, здесь восклицает: «Разве Бог когда-нибудь отрекся от Своего Богоправления над миром и человеческим родом». Будем понимать, что заблуждение безбожников, еретиков и кривоверов есть заблуждение их ума, потому что ослепление их есть следствие их злой воли. Не удивляйтесь, что они НЕ МОГУТ видеть грядущей славы воскресшей России под державной рукой Царя-Победителя[++], ибо это НЕВОЗМОЖНО без обращения ко Христу. Необходимо при этом помнить, что есть Господь Иисус ХРИСТОС, а есть ХРИСТОС Господень (отвечает на вопрос: "Чей? под властью Кого?"), Который являет Собою Воплощенное Имя Божие ХРИСТОС на земле и Который есть Царь-БОГОпомазанник! Христос Господень есть ВЕЛИЧАЙШИЙ дар Бога ВСЕМУ человечеству, Который спасал и спасет ВСЕ народы мира от ИСТРЕБЛЕНИЯ их мировой закулисой. Основным ИНСТРУМЕНТОМ Царя-Богопомазанника претворять Замысел Божий в жизнь на земле является БОГОизбранный Народ. Царь же Богопомазанник – это Царь одного из трех БОГОИЗБРАННЫХ Народов (в начале Еврейского, затем Греческого, а ныне Русского). О Христе Господнем смотри пояснение и здесь. Итак, Помазанник Божий является Главою Богоизбранного Народа. Со времен Венчания на Царство святого Благоверного и Христолюбивого Царя Иоанна Грозного (о.Роман Зеленский об этом здесь) с 16/29 января 1547 года Богоизбранным Народом стал Русский Народ[•], а центр христианства переместился в Россию (Москва – Третий Рим, Четвертому не бывать!). Кроме того Царь – Помазанник БОЖИЙ, Избранник Божий от зачатия Его, ВСЕГДА был и ЯВЛЯЕТСЯ Главою земной Церкви Христовой, так было как при Царе Давиде (в ветхозаветный период Церкви ХРИСТОВОЙ), так и при Императоре Николае Втором (в новозаветный период Церкви Христовой) (об этом здесь, здесь, здесь, а кратко здесь, здесь и здесь). Другими словами, Христос Господень – Царь-БОГОпомазанник является Главою земной воинствующей Церкви Христовой – Главою Вселенской Православной Церкви. Именно поэтому во всех ПРАВОславных церквях МИРА на КАЖДОЙ литургии ОБЯЗАНЫ вынимать Частицу за ИМПЕРАТОРА (об этом смотри здесь), этим они сообщают БОГУ о своём ПРАВОславии. Будем помнить, что именно Царь-БОГОпомазанник помогает Своим ВЕРНОподданным соединиться с Иисусом ХРИСТОМ. Ибо именно ХРИСТОС Господень, Кем является КАЖДЫЙ Царь-Богопомазанник, создает на земле наиболее благоприятные условия для этого!
За Веру Православную измучен наш народ.
За Русь Самодержавнуюмы шли на эшафот.
Мы сильно обезкровлены, но надо, надо встать
Идет война духовная за Веру и ХРИСТА!
К спасенью путь указан нам, багослави же нас,
И стань победным знаменем Нерукотворный Спас! На бой с ордой бесовскую, с молитвой на устах
За Русь, за честь отцовскую, за Веру и ХРИСТА.
Здесь, далеко от людей,
Лживых и рабских сердец,
В страхе за милых Детей,
Спит их Державный Отец.
Искрятся звезды, горя,
К окнам изгнанников льнут,
Смотрят на ложе Царя,
Смотрят и тихо поют:
«Спи, Страстотерпец+ Святой,
С кротким Семейством Своим;
Ярким венцом над Тобой
Мы величаво горим.
Спи, покоряясь судьбе,
Царь побеждённой страны.
+Выполняя Волю Божью, «выкупив Русь ИСКУПИТЕЛЬНОЙ жертвой», Иисусу Христу в ПОДРОБИЕ и славу Его, святой Царь Николай стал не Страстотерпцем, а Царём-ИСКУПИТЕЛЕМ (кратко об этом здесь, кратко суть Учения о Царе-Искупителездесь, подробнее – в работе "Искупительная жертва святого Царя Николая стала залогом неминуемого воскресения Царской России"здесь).
"Грустный вальс"
Великой Российской Державы не стало,
Не стало нам данного Богом Царя! ...
Все сталось мгновенно, мы в раз потеряли
И честь и свободу для нашей Страны!
Мы Русскую Правду на ложь променяли,
И душу и Веру вручив сатане.
Господь, нас прости, мы [Твой гнев претерпели]+•• В великих мученьях, во имя добра!
Господь, помоги нам, верни нам Россию,
Которую мы потеряли тогда.
Другие песни Контрреволюции можно слушать здесь и здесь.
+••Необходимо понимать, что искупить какой-либо грех грешник НЕ МОЖЕТ, это только барон Мюнхаузен мог, взяв себя за свои волосы, вытянуть из болота не только себя, но и свою лошадь! Искупитель, так же как и Чудотворец, ТОЛЬКО один – Иисус Христос. Правда, чтобы усвоить искупление Иисусом Христом соборного греха КЛЯТВОПРЕСТУПЛЕНИЯ, совершенного Русским Народом, необходимо прославить искупительный подвиг святого Царя Николая Второго (кратко о искупительном подвиге Царя Николая Второго смотри здесь или здесь, более полно смотри работу Романа Сергиева "Искупительная жертва святого Царя Николая
стала залогом неминуемого воскресения Царской России"). Почему без прославления искупительного подвига Царя-Николая Александровича на нарушителя Соборного Обета 1613 года, какого бы чина и звания он не был, искупительный подвиг Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа не распространяется смотри здесь и здесь. Царь Николай, в подобие и славу Иисусу Христу, искупил грех Русского Народа клятвопреступления Соборного Обета (смотри и здесь, и здесь), данного Русским Народом БОГУ в 1613 году. А потому, святой Царя-Николай является Искупителем соборного греха КЛЯТВОПРЕСТУПЛЕНИЯ Соборного Обета Русского Народа, данного им Богу в 1613 году. Перечень грехов против Царской власти, которые напрямую связаны с соборным грехом клятвопреступления Соборного Обета 1613 года, приведен здесь.
++••Чтобы сменить гнев Божий на Милость Божью к Русскому Народу, НЕОБХОДИМО покаяться ему не в цареубийстве, а в КЛЯТВОПРЕСТУПЛЕНИИ. Каяться же в цареубийстве НЕЛЬЗЯ Русскому Народу. Следует понять, что, ответ на вопрос: надо ли каяться Русскому Народу в цареубийстве?, является ответом и на такой вопрос: мы вместе с жидами-изуверами[•] совершили РИТУАЛЬНОЕ убийство? Следует так же понять и то, что "покаяние" Русского Народа в убийстве Царя-Богопомазанника курирует сатана. Здесь мы показывали, что проповедуют покаяние в цареубийстве или агенты мировой закулисы (агентура chekists), или БЕЗДУХОВНЫЕ ревнители добродетелей ПАДШЕГО естества... А здесь объясняли, что обвинять Русский Народ в цареубийстве могут слуги закулисы и больные на голову!
•Чем отличается жид-изувер (нелюдь жидовская) от иудея и еврея смотри здесь, здесь, здесь и здесь. О вбивании жидовства в еврейские головы смотри «Шокирующие подробности. Раввин учит ребенка». Это является и предупреждением всем не евреям! Смотри здесь о вразумительном иге жидовском, наложенном Богом на третий Богоизбранный Русский Народза отречение России от своего Царя-Богопомазанника (об этом здесь). Следует знать, что в ночь (с 3 на 4)/(с 16 на 17) июля 1918 года жидовская нелюдь ритуальными ножами!!! совершила РИТУАЛЬНОЕ заклание Царя-Богопомазанника Николая Второго с Семьей. Стрельба же была всего-навсего ИМИТАЦИЕЙ расстрела! (об этом смотри здесь).
"Третий Римъ" (За Веру, Царя и Отечество!) Группа КОМБА БАКХ
Песня молодежной группы Костромы и их очень здравые ПРАВОСЛАВНЫЕ рассуждения о свято Царе-Искупителе Николае Втором здесь. Другие их песни слушай здесь.]
