1. А.Л. Костин. Июнь
1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина
|
А.Л. Костин
Загадка 1937 года. Июнь 1941-го. 10
дней из жизни И. В. Сталина
Издательство Эксмо-«Алгоритм», Москва, 2010
224 стр., 84X108 1/32
Тираж 3000 экз.
|
Продолжаем
познакомиться с книгой А.Л. Костина “Загадка 1937 года. Июнь 1941-го. 10
дней из жизни И. В. Сталина”. В аннотации к этому изданию читаем: «Миф о
том, что в первые дни войны Сталин испугался ответственности и впал в
«прострацию», был официально озвучен Н.С. Хрущевым на XX съезде КПСС и с тех
пор практически никем не опровергался и даже вошел в учебники новейшей истории
России.
Автором
настоящей книги этот миф, просуществовавший свыше 50 лет, разрушен до основания.
Читателю предлагается увлекательная история зарождения, становления и
«триумфального» шествия данного мифа и оригинальная версия его крушения.
Попутно автор развеял еще несколько легенд и мифов, сложившихся вокруг Великого
полководца Второй мировой войны, в том числе один из самых «свежих» о том, как
Сталин якобы готовился лично принимать Парад Победы 24 июня 1945 года...»
Не со всеми
выводами мы согласны, глубже смотрит Александр Елисеев в своих книгах “1937.
Сталин против заговора "глобалистов"” (на нашем сайте здесь) и “Разгадка 1937 года. «Преступление века» или спасение страны?” (на
нашем сайте здесь).
Но книга А.Л.
Костина действительно очень информативна.
Вот оглавление
новой книги.
Глава 1.
Один из самых устойчивых мифов о событиях начала
Великой Отечественной войны .......................................... 5
Глава 2.
Свидетельства «очевидцев прострации» И.В. Сталина ... 41
Глава 3. Комментарии к свидетельствам очевидцев ....................... 79
Глава 4. Как это было? .................................................................... 97
Глава 5. Подведем итогия ............................................................... 147
Глава 6. Вместо эпилога ................................................................. 186
Приложения ..................................................................................... 190
Вместо эпилога ................................................................................ 219
С
первых же лет советской власти Сталин выступал как последовательный
прагматик, ставящий геополитические интересы страны превыше
абстрактных и утопических идей.
1.2. Свидетельства «очевидцев прострации» И.В. Сталина
|
Благоверный Правитель Иосиф Сталин
О Сталине смотри Сборник
чтобы получить больший размер, тропарь, кондак и молитву - нужно кликнуть мышью
|
О
трагических событиях первых дней после нападения гитлеровской Германии на
Советский Союз написано много всего: официальная история Великой Отечественной
и Второй мировой войн, мемуары непосредственных участников этих событий,
художественные произведения известных и малоизвестных писателей, диссертации,
научные статьи, отчеты многочисленных научных конференций, учебники новейшей
истории, наконец. Одно перечисление всех трудов заняло бы немало страниц, а счет
авторов, приложивших свои усилия для описания этих событий, давно перевалил за
сотню. Однако до сегодняшнего дня нет полной ясности относительно многих
трагических событий июня 1941 года. Если все многообразие литературы о тех
незабываемых днях оценить с точки зрения степени достоверности излагаемых
фактов, то его можно разделить на две весьма неравные группы: одна
группа историков, литераторов, журналистов и просто любителей упорно
формировала легенды и мифы, а другая, вначале робко, а затем более
основательно, эти мифы опровергала.
1.2.1. «Свидетельство» несвидетеля Н.С. Хрущева
Как уже
говорилось, спустя три года после смерти И.В. Сталина, на закрытом заседании XX
съезда КПСС Хрущев вскрыл ящик Пандоры, запустив тем самым механизм оплевывания
вождя по всем мыслимым направлениям, в том числе обвинив его в страшном
преступлении, связанном с гибелью основного состава регулярной Красной Армии в
начальный период войны. Выше уже было рассмотрено, в чем конкретно обвинял
Хрущев И.В. Сталина в своем докладе на съезде, опираясь на свидетельства
очевидцев, поскольку самого его в то время в Москве не было. Однако в
дальнейшем он уже самостоятельно обличал вождя без всяких ссылок на свидетелей.
Так, в
своих мемуарах он писал: «Сейчас-то я знаю, почему Сталин тогда не выступил (22
июня 1941 года. – А.К.). Он был совершенно парализован в своих действиях
и не собрался с мыслями».
Все
высказывания Хрущева по обвинению Сталина в недееспособности и даже трусости
можно было легко дезавуировать, поскольку он непосредственно не мог
наблюдать за поведением Сталина, с одной стороны, а с другой – его явная
неприязнь к Сталину просто выпирала наружу. Кроме того, склонность
Хрущева к искажению исторической правды просто не оставляла шансов для
исследователей проблемы якобы неадекватного поведения Сталина, опираться на
высказывания Хрущева по этим вопросам.
Другое
дело воспоминания и высказывания других деятелей из окружения Сталина, которые
в то время работали непосредственно с ним и несут не меньшую ответственность за
неудачи, сложившиеся на фронтах в первые дни войны.
Наиболее
полные воспоминания об этих трагических днях оставил А.И. Микоян. С них и
начнем анализ свидетельств сталинских приближенных о поведении Сталина в первую
декаду после начала войны.
1.2.2. Свидетельства А.И. Микояна
Свои
мемуары А.И. Микоян оставил в виде книги «Так было», выдержавшей несколько
изданий, в том числе выпущенной издательством «Вагриус» в 1999 году, из которой
мы взяли приведенные ниже цитаты: Кроме того, имеется довольно объемистая
3-томная рукопись «1941 год», хранящаяся в РЦХИДНИ с координатами архивного
хранения: РЦХИДНИ. Ф. 84. Оп. 3. Д. 187. Л. 118-126.
В
мемуарах Микояна эта ситуация выглядит следующим образом:
«Решили,
что надо выступить по радио в связи с началом войны. Конечно, предложили, чтобы
это сделал Сталин. Но Сталин отказался: «Пусть Молотов выступит». Мы все
возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный
исторический момент услышат обращение к народу не Сталина – Первого секретаря
ЦК партии, Председателя правительства, а его заместителя. Нам важно сейчас,
чтобы авторитетный голос раздался с призывом к народу – всем подняться на оборону
страны. Однако наши доводы ни к чему не привели.
[У Сталина был на Микояна очень серьезный компромат еще со времен
26 Бакинских комиссаров. Белые почему-то не расстреляли 27-го комиссара – Анастаса Микояна? (В далеком сентябре 1918 года Микоян "сдал" белым 26 Бакинских комиссаров и тем сохранил свою жизнь. Об этом смотри здесь.) А
Сталин знал почему и периодически напоминал ему об этом. Поэтому
Микояну о Сталине нельзя верить!]
Сталин
говорил, что не может выступить сейчас, это сделает в другой раз. Так как
Сталин упорно отказывался, то решили, пусть выступит Молотов. Выступление
Молотова прозвучало в 12 часов дня 22 июня.
Конечно,
это было ошибкой. Но Сталин был в таком подавленном состоянии, что в тот момент
не знал, что сказать народу».
Здесь
ключевая фраза «подавленное состояние» Сталина. Конечно, после напряженной
рабочей недели накануне немецкого вторжения, короткого (безусловно тревожного)
сна не более 2-3 часов вид у него был, как уже выше упоминалось со ссылкой на
свидетельство Я. Чадаева, «усталый, утомленный. Его рябое лицо осунулось». В
это легко поверить, но ведь это далеко не «подавленное состояние».
Микоян
утверждает, что присутствующие, в том числе и он лично, долго уговаривали
Сталина выступить, но тот ни в какую! Трудно представить себе такую ситуацию,
которую как бы мог допустить Сталин, уже принявший решение по каким-то иным,
неизвестным окружающим, обстоятельствам поручить выступление своему заместителю
В.М. Молотову. Тот же Микоян примолк бы и молчал, забившись в норку, словно
мышка, только поведи Сталин бровью в его сторону. Сталин не позволял таких
вольностей для обсуждения своих уже принятых решений. Другое дело, когда
обсуждался вопрос, по которому у Сталина еще не было решения и его лишь
предстояло принять. В этом случае вождь внимательно выслушивал мнение абсолютно
всех присутствующих, даже намеком не давая понять, каково же его собственное
мнение, чтобы оно вольно или невольно не было навязано очередному выступающему.
В заключение, как хорошая вычислительная машина, проанализировав мнение всех
«экспертов», он буквально «выстреливал» решение, которое никакому обсуждению
уже не подлежало. Это был годами установившийся ритуал и приближенные его ни
при каких обстоятельствах этот ритуал не нарушали, вернее, не смели нарушать.
Нам могут
возразить: но тут же особый случай, Сталин в «подавленном состоянии», даже
больше – он в «прострации», у него сломлена воля, и поэтому все осмелели и
давай на его давить. Но вот мнение человека как бы со стороны – присутствующего
на совещании одного из руководителей Коминтерна Георгия Димитрова, который не
усмотрел в состоянии Сталина подавленности и прострации, записав в своем
дневнике: «Удивительное спокойствие, твердость, уверенность у Сталина и у всех
других» (ко всем «другим», по его записи в дневнике, относятся: С.К. Тимошенко,
Н.Г. Кузнецов, Л.П. Берия и Л.З. Мехлис).
Некоторые
исследователи заметили, что А.И. Микоян в своих мемуарах, как бы это
помягче выразиться, несколько преувеличивал свою роль в той или иной критической
ситуации, когда зачастую его слово играло как бы решающее значение по
выходу из создавшегося тупика. Никакого особого криминала в этом нет, так
делают многие, поскольку своя «кочка зрения» всегда кажется наиболее заметной.
И эта человеческая слабость не может служить основанием, чтобы отметать
буквально все аргументы Микояна, поскольку иными, альтернативными, материалами
свидетелей мы не располагаем. Однако к его свидетельствам следует подходить
весьма критически.
Е.
Прудникова, правда по другому поводу, усомнилась в справедливости некоторых
фрагментов в воспоминаниях Микояна, приведя следующий пример. Когда у Молотова
родилась идея создания Государственного Комитета Обороны, он обсудил ее сначала
с Берией и Маленковым, а затем позвал Микояна, и все вместе отправились на
Ближнюю дачу к Сталину. По поводу участия Микояна в обсуждении этого вопроса Е.
Прудникова выразила серьезное сомнение: «Не преувеличивает ли он свою
значимость?»
Далее, о
событиях 22 июня Микоян пишет уже не как участник совещания, на котором
обсуждалось предстоящее обращение Молотова по радио, а со слов Молотова:
«Далее он
(Молотов) рассказал, как вместе со Сталиным писали обращение к народу, с
которым Молотов выступил 22 июня в двенадцать часов дня с Центрального
телеграфа.
– Почему
я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина,
какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это
невозможно. Человек ведь. Но не только человек – это не совсем точно. Он и
человек, и политик. Как политик он должен был и выждать, и кое-что посмотреть,
ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться,
дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько
дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах.
– Ваши
слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами» – стали
одним из главных лозунгов войны.
– Это
официальная речь. Составлял ее я, редактировали, участвовали все члены
Политбюро. Поэтому я не могу сказать, что это только мои слова. Там были и поправки,
и добавки, само собой.
– Сталин участвовал?
– Конечно,
еще бы! Такую речь просто не могли пропустить без него, чтоб утвердить, а когда
утверждают, Сталин очень строгий редактор. Какие слова он внес, первые или
последние, я не могу сказать. Но за редакцию этой речи он тоже отвечает.
– Пишут,
что в первые дни войны он растерялся, дар речи потерял.
– Растерялся
– нельзя сказать, переживал – да, но не показывал наружу. Свои трудности у
Сталина были, безусловно. Что не переживал – нелепо. Но его изображают не
таким, каким он был, – как кающегося грешника его изображают! Ну, это абсурд,
конечно. Все эти дни и ночи он, как всегда, работал, некогда ему было теряться
или дар речи терять».
В этом
многословном объяснении Молотова, пересказанном Микояном и опубликованном Ф.
Чуевым, чувствуется, тем не менее, какая-то недоговоренность относительно
причины отказа Сталина от выступления. Что-то он не договаривает, но и
проговаривается: «свои трудности у Сталина были». Что это за трудности? Почему
о них молчит Молотов? А вот что звучит рефреном: «...некогда ему было теряться
или дар речи терять». Но, тем не менее, так и не прояснилось, какая же основная
причина послужила причиной отказа Сталина выступить с обращением к народу?
По
Микояну, в «подавленном состоянии» Сталин находился вплоть до 24 июня: «Немного
поспали утром, потом каждый стал проверять свои дела по своей линии: как идет
мобилизация, как промышленность переходит на военный лад, как с горючим и т.д.
Сталин в подавленном состоянии находился на Ближней даче в Волынском (в районе
Кунцево)».
Но
главное в этом фрагменте воспоминаний Микояна не то, что он совершенно
необоснованно приписывает «подавленность» Сталину, находившемуся на Ближней
даче, поскольку он с ним не общался, а то, что он убедительно утверждает, что
вождь эти дни находился именно на даче. По первому утверждению он солгал по
инерции, поскольку это продолжение той же самой лжи, которая относится к 22
июня.
Спрашивается,
зачем ему лгать о пребывании Сталина на даче, когда тот, согласно
Журналу регистрации посетителей, принимал посетителей и 24 июня с 16 часов 20
минут до 21 часа 30 минут, приняв при этом 20 человек, а накануне, 23 июня,
практически целый день, приняв 21 человека. Нет ему никакого резона
«вспоминать» о том, чего не было. Это не тот случай, когда вольно или невольно
Микоян несколько преувеличивает свою роль. Слаб человек, так ему комфортнее. Но
здесь-то какой резон?! Солгать без умысла – это же не в его правилах.
Найти бы
подтверждение этому утверждению в качестве контрольного: чье-то еще воспоминание
или документальное подтверждение. К сожалению, арсенал воспоминаний очевидцев
невелик, а если и есть какие, то они с дребезгом разбиваются о данные Журнала
регистрации посетителей, как и версия Микояна. Разве что версия В.М. Жухрая,
что три дня, а именно 23-25 июня, Сталин тяжело болел и физически не мог
исполнять свои обязанности. Но и это мы уже «проходили», Журнал начисто
отвергает эту версию. Так что оставим пока и этот вопрос без ответа.
Дальше несоответствие
отдельных важнейших фрагментов воспоминаний Микояна с реальной действительностью
еще круче, и это свидетельствует о том, что к его мемуарам следует
относиться весьма и весьма критически. Вот, например, как, по Микояну,
развиваются события в один из самых напряженных дней первой недели войны – 29
июня.
Мы уже
знаем, что 29 и 30 июня Сталин действительно отсутствовал в своем кремлевском
кабинете. Но у Микояна это не так:
«29 июня
вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных
данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только,
что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат
обороны Тимошенко. Но тот ничего путного о положении на Западном направлении
сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил нам всем
поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой.
В
Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал,
где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь. Жуков
докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли. Потом
Сталин и другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры
приняты к налаживанию связи и т.д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал,
что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто
не знает.
Около
получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за
Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи
с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная
беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить. Жуков, конечно,
не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него
оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался, как баба, и выбежал в
другую комнату. Молотов пошел за ним. [Почему пошел именно Молотов, объясняет Александр
Елисеев здесь.]
Мы все
были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного
Жукова, но глаза у него были еще мокрые. Договорились, что на связь с
Белорусским военным округом пойдет Кулик (это Сталин предложил), потом других
людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову.
Его
сопровождал энергичный, смелый, расторопный военачальник Гай Туманян.
Предложение о сопровождающем внес я. Главное тогда было восстановить связь.
Дела у Конева, который командовал армией на Украине, продолжали успешно
развиваться в районе Перемышля. Но войска Белорусского фронта оказались тогда
без централизованного командования. Сталин был очень удручен».
Микоян
утверждает, что мысль поехать в Наркомат обороны родилась у членов Политбюро
именно в кремлевском кабинете Сталина вечером 29 июня, тогда как, согласно
Журналу регистрации посетителей, в этот день у Сталина приема не было. Мало
того, он нигде не упоминает, что в этот день, как утверждают мемуары Г.К. Жукова,
Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны и Ставку Главного Командования:
«29 июня
И.В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования,
и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на Западном
стратегическом направлении».
Но он
еще, по словам Жукова, дважды приезжал в Ставку Главного Командования (СГК),
которая к этому времени из кремлевского кабинета Сталина была переведена на ул.
Кирова, в вестибюль станции метро «Кировская». Учитывая, что на этой станции
были оборудованы кабинеты И.В. Сталина и Б.М. Шапошникова, Сталин возможно 29
июня дважды приезжал в свой кабинет на станции метро «Кировская», а оттуда
дважды выезжал в Наркомат обороны. Кого подвела память из этих мемуаристов,
никакими иными свидетельствами или документами подтвердить невозможно. Мемуары
Жукова – источник столь же ненадежный, как и воспоминания Микояна. Если
Жуков упоминает о том, что Сталин дважды был в Ставке, стало быть он с ним там
встречался, но дважды свидетельствует, что Сталин был в Наркомате обороны, а в
один из приездов он, по воспоминаниям Микояна, даже «разрыдался, как баба».
Что же получается, Западный фронт разгромлен, Минск захвачен фашистами, связь с
фронтом потеряна, а начальник Генерального штаба мечется с ул. Кирова на ул.
Фрунзе, где располагался Наркомат обороны, и обратно, подмечая при этом, что
Сталин тоже не может задержаться где-то в одном месте, чтобы разобраться с
критической обстановкой, сложившейся на самом стратегическом направлении,
которым немцы устремились прямиком на Москву.
Как было
на самом деле – тайна сия великая есть. Обратим, однако, внимание на то, что
Жуков – «этот мужественный человек», по оценке самого Микояна – «разрыдался,
как баба». Что-то не верится, чтобы на резкие, но справедливые замечания вождя
была такая неадекватная реакция человека, который стал главным геоем
сложившегося вокруг него героического эпоса.
Однако
вышеприведенная цитата взята из рукописного варианта воспоминаний Микояна,
хранящегося в РЦХИДНИ, то есть из первоначального текста воспоминаний.
Интересно сравнить его с текстом из книги «Так было», куда вошел рассмотренный
выше эпизод. Первые абзацы текстов совпадают, но дальше тексты серьезно
отличаются, что свидетельствует о редакторской правке первоначального текста:
«В
Наркомате были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Жуков докладывал, что связь
потеряна, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для
установления связи – никто не знает.
Около
получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: «Что за
Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны
растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не
командует».
Жуков,
конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был
для него оскорбительным. И этот мужественный человек буквально разрыдался и
выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном
состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у
него были мокрые.
Главное
тогда было восстановить связь. Договорились, что на связь с Белорусским военным
округом пойдет Кулик – это Сталин предложил, потом других людей пошлют. Такое
задание было дано затем Ворошилову.
Дела у
Конева, который командовал армией на Украине, продолжали развиваться
сравнительно неплохо. Но войска Белорусского фронта оказались тогда без централизованного
командования. А из Белоруссии прямой путь на Москву. Сталин был очень удручен».
Редактор
пощадил прославленного маршала, и здесь Жуков рыдает уже как «мужчина». Исследователи
работают с мемуарами Микояна с большой осторожностью и считают, что ему можно
верить без всяких оговорок лишь в том случае, когда речь идет о людях, с
которыми у него никогда не было неприязненных отношений. Отношения
у Анастаса Ивановича с Георгием Константиновичем таковыми не были, и он его в
своих мемуарах слегка «опустил», и живописная картина в кабинете наркома им просто
выдумана. Молотов, тушивший вспыхнувший пожар, по версии Микояна, рассказывал
писателю И. Стаднюку несколько иной вариант развития вспыхнувшей ссоры, по
следам которой буквально на следующий день были приняты жизненно важные для
судеб страны решения:
«Ссора
вспыхнула тяжелейшая, с матерщиной и угрозами. Сталин материл Тимошенко,
Жукова и Ватутина, обзывал их бездарями, ничтожествами, ротными писаришками,
портяночниками. Нервное напряжение сказалось и на военных. Тимошенко с Жуковым
тоже наговорили сгоряча немало оскорбительного в адрес вождя. Кончилось тем,
что побелевший Жуков послал Сталина по матушке и потребовал немедленно покинуть
кабинет... Изумленный такой наглостью военных, Берия пытался вступиться за
вождя, но Сталин, ни с кем не попрощавшись, направился к выходу. Затем он тут
же поехал на дачу».
Вот эта
версия генезиса вспыхнувшего конфликта более правдоподобна, чем выдуманная
Микояном. Во-первых, тут выпукло проявились характеры «настоящих мужчин» по
принципу – «Никто не хотел уступать», а во-вторых, только такой вариант
развития событий в момент, когда военные недвусмысленно дали понять, что с началом
войны реальная власть перешла в их руки, мог встряхнуть «удрученного» Сталина и
подтолкнуть его к принятию исторических решений по укреплению пошатнувшейся
власти. В тот же вечер было принято обнародованное на следующий день решение о
создании Государственного Комитета Обороны, к которому отныне переходила вся
полнота власти в стране. А Сталин, как Председатель ГКО, становился единоличным
правителем страны, полновластным диктатором наподобие диктаторов древнеримской
республики, которых назначал сенат в критические для судеб республики моменты.
Дальнейшие
события, завершившиеся принятием решения о создании ГКО, со слов Микояна,
развивались следующим образом:
«Когда мы
вышли из Наркомата, он такую фразу сказал: Ленин оставил нам великое наследие,
а мы, его наследники, – все это просрали. Мы были поражены высказыванием
Сталина. Выходит, что все безвозвратно мы потеряли? Посчитали, что это он
сказал в состоянии аффекта...».
Сталин,
Молотов, Берия и, возможно (по воспоминаниям Молотова), Маленков направились на
Ближнюю дачу, скорее всего не для традиционного обеда, переходящего в ужин. Не
до веселья было. Можно делать только более или менее правдоподобные
предположения, чем занимались члены Политбюро после случившегося конфликта
Сталина с военными. По одной версии они уговаривали Сталина не покидать свой
пост, о чем он сгоряча якобы заявил, по другой – именно на этом импровизированном
заседании Политбюро был тщательно проработан вопрос о создании ГКО. Подробнее
об этом ниже, а сейчас рассмотрим версию Микояна:
«На
следующий день, около четырех часов, у меня в кабинете был Вознесенский. Вдруг
звонят от Молотова и просят зайти к нему.
Идем. У
Молотова уже были Маленков, Ворошилов (который к этому времени уже отбыл на Западный
фронт. — А.К.), Берия. Мы их застали за беседой. Берия сказал,
что необходимо создать Государственный Комитет Обороны, которому отдать всю
полноту власти в стране. Передать ему функции Правительства, Верховного Совета
и ЦК партии. Мы с Вознесенским с этим согласились. Договорились во главе ГКО
поставить Сталина, об остальном составе ГКО не говорили. Мы считали, что в имени
Сталина настолько большая сила в сознании, чувствах и вере народа, что это
облегчит нам мобилизацию и руководство всеми военными действиями. [Вот
что хотели заговорщики: руководить, используя большую силу имени Сталина – предполагали
сделать его свадебным генералом! (об этом здесь.)
Но А.Л. Костин ничего о заговоре Молотов-Берия-Маленков, использующих военных Тимошенко-Жукова-Ватутина,
не говорит и говорить не собирается!] Решили поехать к нему. Он был на Ближней
даче».
В каком
состоянии застали Сталина приехавшие на Ближнюю дачу соратники? Здесь у Микояна
снова расхождение рукописного варианта с вариантом, опубликованным в книге «Так
было».
В
«изначальных» воспоминаниях Микояна перед ними предстала следующая картина:
«Приехали
на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Он
вопросительно смотрит на нас и спрашивает: «Зачем пришли?». Вид у него был
спокойный, но какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос.
Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать.
Молотов
от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все
решалось, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть
Сталин.
Сталин
посмотрел удивленно, никаких возражений не высказал. Хорошо, говорит.
Тогда
Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного комитета обороны.
Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я
(Берия)».
А вот как
в воспоминаниях, якобы подвергнутых конъюнктурной правке, скорее всего в угоду
Хрущеву, поскольку тот воспроизводит многократно те же нелепости, которые
появились после «правки» воспоминаний Микояна:
«Приехали
на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Увидев нас,
он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил:
«Зачем пришли?» Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее
странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас
созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовывать.
Молотов
от нашего имени сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы поставить
страну на ноги. Для этого создать Государственный Комитет Обороны. «Кто во
главе?» – спросил Сталин. Когда Молотов ответил, что во главе – он, Сталин,
тот посмотрел удивленно, никаких соображений не высказал. «Хорошо», – говорит
потом. Тогда Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного
Комитета Обороны. «Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов,
Маленков и я», – добавил он».
Как видим
различия разительные. В первом случае вид у Сталина был «спокойный, но какой-то
странный», в во втором уже «настороженный, какой-то странный», что дало основание
заявить: «У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовывать».
Кто, кроме самого Микояна, мог сделать столь кардинальные правки? Ссылки на
заявление, сделанное сыном А.И. Микояна Серго, что: «Сравнение диктовок отца с
текстом, подвергшимся экзекуции редакторов, показало, что в ряде случаев мысли
автора были искажены до неузнаваемости», ничего не проясняют, поскольку это
было сказано по другому поводу: «Третий том, начинавшийся с периода после 1924
года, находился в работе в «Политиздате», когда отца не стало, он умер 21
октября 1978 года, не дожив месяца до 83 лет. Через несколько недель меня вызвали
в издательство и сообщили, что книга исключена из планов, а вскоре я узнал, что
это было личное указание Суслова, побаивавшегося отца до самой его смерти и
теперь осмелевшего».
Речь идет
о доныне неизданном 3-м томе мемуаров А.И. Микояна, которые после его смерти
редактировали, если верить Серго, под патронажем самого М.А. Суслова. Насколько
верно это заключение, будет ясно, когда мемуары А.И. Микояна будут полностью
опубликованы и введены в научный оборот.
Редактировать
же «до неузнаваемости» прижизненный текст мемуаров без согласования с автором
непозволительно было никому, даже самому Суслову, поскольку оба они были
членами Политбюро, и такое не могло случиться по определению. Только сам автор
мог внести столь кардинальные правки, например в угоду Н.С. Хрущеву, который
впоследствии смело ссылался на мемуары А.И. Микояна, да еще на «свидетельства»
Л.П. Берия, который никаких письменных свидетельств, как известно, не оставил,
а с мертвого какой спрос. Так что это был единственный источник информации о
странном поведении вождя, который находился в «прострации» в течение всей
недели, с 22 по 29 июня, отказывался от управления страной, от власти и
испугался, что соратники привлекут его к ответственности.
Что
связывало Микояна и Хрущева в их антисталинской политике? Только ненависть.
Микоян не мог простить Сталину, частенько иронизировавшему над ним, называя его
«27-м бакинским комиссаром».
Процедура
обсуждения кандидатур в состав ГКО воспроизведена Микояном во втором томе своих
мемуаров:
«Молотов
от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все
решалось, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть
Сталин. Сталин посмотрел удивленно, никаких возражений не высказал. Хорошо,
говорит.
Тогда
Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного Комитета Обороны.
Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я
(Берия).
Сталин
заметил: тогда надо включить и Микояна, и Вознесенского. Всего 7 человек
утвердить. [Вознесенский – это человек Сталина, а Микоян – это человек, на которого
у Сталина был компромат [смотри выше])]
Берия
снова говорит: товарищ Сталин, если все мы будем заниматься в ГКО, то кто же
будет работать в Совнаркоме, Госплане? Пусть Микоян и Вознесенский занимаются
всей работой в Правительстве и Госплане. Вознесенский выступил против
возражения Берия и предложил, чтобы в составе ГКО было семь человек с учетом названных
Сталиным лиц. Другие на эту тему не высказывались. Впоследствии выяснилось, что
до моего с Вознесенским прихода в кабинет Молотова Берия
устроил так, что Молотов, Маленков, Ворошилов и он (Берия) согласовали между
собой это предложение и поручили Берия внести его на рассмотрение Сталина. [Думается
не Берия, а Молотов, ибо он у себя в кабинете собирал перечисленных "соратников"
Сталина.] Я был возбужден тем, что мы тянем время, поскольку вопрос касался и
моей кандидатуры. Считал спор неуместным. Знал, что как член Политбюро и
Правительства буду нести все равно большие обязанности.
Я сказал –
пусть в ГКО будет 5 человек. Что же касается меня, то, кроме тех функций,
которые я исполняю, дайте мне обязанности военного времени в тех областях, в
которых я сильнее других. Я прошу назначить меня особо уполномоченным ГКО со
всеми правами ГКО в области снабжения фронта продовольствием, вещевым довольствием
и горючим. Так и решили. Вознесенский попросил дать ему руководство
производством вооружения и боеприпасов, что также было принято. Руководство по
производству танков было возложено на Молотова, а авиационная промышленность и
вообще дела авиации – на Маленкова. За Берия была оставлена охрана порядка
внутри страны и борьба с дезертирством».
Чем не
заседание Политбюро, обсудившего важнейший вопрос, кардинально менявший
структуру власти страны на военное время? Был подготовлен Указ Президиума
Верховного Совета СССР об образовании ГКО от 30 июня 1941 года, и Иосиф
Виссарионович Сталин, уже будучи главой ГКО, занялся кадровыми вопросами, о чем
несколько позже.
Мы уже
выше отмечали, что Е. Прудникова вообще высказала сомнение по поводу участия
Микояна в подготовке решения о создании ГКО, и вся сцена, разыгранная у
Сталина на Ближней даче 30 июня, им просто выдумана, поскольку его в составе
инициативной группы просто не было: «... почему те, кто принимал решение о
создании ГКО, позвали именно Микояна, который даже не вошел в его состав? При
том, что Ворошилов, например, остался «за бортом» – этого блиц-совещания?» –
Согласимся с Е. Прудниковой, Анастас Иванович действительно несколько
преувеличил свою реальную роль в государстве. Никакого особого криминала в этом
нет, так делают многие, и это не дает оснований отметать его рассказ (он мог
узнать обо всем этом от того же Маленкова или Берия.
Конечно,
это не утверждение, а всего лишь предположение, которое вряд ли будет
подтверждено какими-то достоверными источниками. Но оно имеет право на существование,
хотя бы по той причине, что рассказ Микояна действительно похож на пересказ с
добавлением некоторых своих версий, якобы сделанный в угоду Н.С. Хрущеву Л.П.
Берия.
Так, свой
рассказ о заседании Политбюро в урезанном формате на Ближней даче вождя Микоян
заканчивает словами о том, что после образования ГКО Сталин обрел «полную
форму, вновь пользовался нашей поддержкой». Здесь ключевое слово «вновь». Это
означает, что якобы был период, когда Сталин не пользовался такой поддержкой соратников!
Это полный бред+ в стиле Э. Радзинского про хитрого царя Ивана Грозного и пытавшихся
бунтовать непослушных бояр. А пересказ событий 30 июня у Микояна в чем-то
напоминает аналогичный рассказ (пересказ) об этих же событиях Я. Чадаева, якобы
со слов Булганина, который и близко не участвовал в этих мероприятиях.
[+Это не бред, если иметь в виду, что была попытка заговорщиками отстранить
Сталина от рычагов власти (об этом смотри здесь).
Слова: «вновь пользовался нашей поддержкой» свидетельствуют о провале этой
попытки, а Микоян пытается сохранить хорошую мину при плохой игре.]
Тут уже
появился и Ворошилов, который «единодушно выражал мнение» бояр, что достойнее
И. Сталина на роль диктатора никого нет. И эту развесистую клюкву Э. Радзинский
преподнес как некое открытие, хотя известно, что Ворошилов уже отбыл на
Западный фронт.
На удочку
подобных литературно-исторических подделок попадаются порой и серьезные
исследователи. Так, у ряда авторов всерьез обсуждается микояновская выдумка о
неадекватном поведении Вознесенского в критический день 30 июня, когда он якобы
призывал коллег передать абсолютную власть Молотову, ну а что следовало сделать
в таком случае со Сталиным – догадывайтесь сами.
Например,
Ю. Емельянов в своей монографии «Сталин. На вершине власти», списав у Микояна
сцену подготовки проекта решения о создании ГКО и поездки на Ближнюю дачу его
соратников, пишет:
«Решили
поехать к нему. Он был на Ближней даче.
Молотов,
правда, заявил, что Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не
интересуется, не проявляет никакой инициативы, находится в плохом состоянии.
Тогда Вознесенский, возмущенный всем услышанным, сказал: «Вячеслав, иди вперед,
мы за тобой пойдем», то есть в том смысле, что если Сталин будет себя так вести
и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы пойдем за ним.
Другие
члены Политбюро подобных высказываний не делали и на заявление Вознесенского не
обратили внимания. У нас была уверенность в том, что мы сможем организовать
оборону и сражаться по-настоящему. Однако это сделать будет не так легко.
Никакого упаднического настроения у нас не было. Но Вознесенский был особенно
возбужден».
Как
«глухой тетерев», Ю. Емельянову вторит Е. Рыбас, написавший совместно с дочерью
2-томную монографию «Сталин». Во втором томе «Судьба и стратегия» читаем:
«Это
походило на признание краха. Именно на следующий день Молотов и предложил
создать ГКО.
Перед
тем, как ехать к Сталину, Молотов предупредил, что тот «в последние два дня
находится в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет инициативы».
Эти слова
вызвали возмущение Вознесенского, и он заявил: «Вячеслав, иди вперед, мы за
тобой пойдем».
То есть
судьба Сталина повисла на волоске. Если бы сейчас предложение Вознесенского
было поддержано, у государства бы появился новый начальник.
Но на
самом деле никто не собирался свергать Сталина. Свергать вождя в этот
критический час было бы самоубийством. [Вот этого-то и не понимали военные,
они были уверены, что быстро победят немцев. Тимошенко, Жуков и другие жаждали
лавров победы, а для этого необходима война! А Сталин старался как можно дальше
отодвинуть начало войны, а значит отодвигалось и получение победных лавров! (Об этом здесь и здесь.)]
И, повиснув на мгновение, судьба Сталина вернулась на прежнее место». Эх, куда
занесло неразборчивого в использовании «достоверных» свидетельств А.И. Микояна,
известного биографа И.В. Сталина.
Настораживает
то, что и Ю. Емельянов, и Рыбасы, как рефрен, повторяют, с подачи опять же
Микояна, слова, якобы произнесенные В.М. Молотовым, что Сталин 29 и 30 июня
«...находился в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет
инициативы». Это сказал якобы человек, находившийся в эти дни рядом со Сталиным
практически непрерывно, видевший неиссякаемую энергию вождя, пытавшегося
детально разобраться в том, что происходит на фронтах, и прежде всего на
Западном фронте, гневно клеймящего беспомощность военных, потерявших бразды
управления войсками, перенесшего унижение от дуболомных руководителей Наркомата
обороны и только на какой-то миг расслабившегося+, чтобы
осмыслить происходящее накануне принятия судьбоносных для страны решений.
[+Здесь уже А.Л. Костин не точен. Сталин, понимая свою
ответственность, ни на секунду не расслаблялся. Он насквозь видел своих "соратников",
а потому и не мог позволить себе такую роскошь, как «расслабиться, чтобы
осмыслить происходящее накануне принятия судьбоносных для страны решений».]
Впрочем,
пора критически проанализировать высказывания и свидетельства этого человека,
беспредельно преданного вождю+, до
самых последних дней своей жизни боровшегося за восстановление его доброго
имени и ни разу не усомнившегося в его абсолютно адекватных действиях в
критические дни первой недели после начала войны.
[+Александр Елисеев в своих книгах «1937. Сталин против заговора
"глобалистов"» и «Разгадка 1937 года. «Преступление века» или спасение страны?» показывает ложность этого утверждения. А причина в идеологических расхождениях:
Молотов «Молотов твердо стоял на позициях ортодоксального марксизма» (об этом здесь),
а Сталин никогда марксистом не был (об этом здесь), и в этом Троцкий был абсолютно прав. Сталин
был православным христианином, а потому восстанавливал государственность третьего
Богоизбранного Русского Народа, использую для прикрытия марксистко-ленинскую
фразиологию.]
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы (1Кор. II,6-8)
«“Я имею твердую и полную уверенность, что судьба России, точно так же, как судьба Моя и Моей Семьи, находится в руках Бога, который поставил Меня на Мое место.
|
Икона Царя-искупителя Николая Второго(тропарь и молитва здесь, другая молитва здесь) Он искупил грех измены Русского Народав частности и священства, которое совершало этот грех клятвопреступления Соборного Обета 1613 года за долго до февраля 1917 года, не вынимая на Проскомедии частичку из печати четвертой просфоры за Него, как за Помазанника Божьего и за Главу земной воинствующей ЦерквиСкачать данную икону (218 мб) здесьОб искупительном подвиге Царя Николая Второго смотри здесь чтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью |
Что бы ни случилось, Я склоняюсь перед Его волей с сознанием того, что никогда Я не имел иной мысли, чем служить стране, управление которой Он Мне вверил” – эти слова Государя Императора Николая Александровича можно считать девизом всей Его жизни.
30 декабря 1916 года во время особой аудиенции английского посла у Императора Николая Второго посол стал говорить о необходимости “заслужить доверие народа”. Государь ответил: “А не так ли обстоит дело, что Моему народу следовало бы заслужить Мое доверие?” О "влияниях" Он сказал: “Вы, очевидно, думаете, что Я следую чьим-то советам, выбирая Своих министров; вы совершенно неправы; Я их выбираю Сам, без посторонней помощи… Досвидания, г. посол”.
Своим служением России, всей Своею жизнью, нравственными и физическими страданиями – Государь искупил счастливое будущее любимого Им превыше всего Отечества. Я верю в это сильное и счастливое будущее. Оно наступит скоро, и наступит благодаря жертве, Им принесенной, – жертве Своей драгоценной, Царской жизни. Всю красоту Его жизни, охранявшей единство нашей Родины, всю мировую важность этой жертвы – оценят всей силой духа лишь будущие, достойные России ее поколения. Оценят и народы мира, признав в Нем исключительного по благородству, истинного носителя Верховной власти и великого по гуманности человека».
Н.А. Павлов – член Государственного Совета Российской Империи
Висбаден, 1924 год
Часть V. Царь Николай Второй глубоко сознавал лежавшую на Нем ответственность, обладал сильно развитым чувством долга
“Народ, чтущий Царя, благоугождает чрез сие Богу, потому что Царь есть устроение Божие”
Святитель
Филарет, митрополит Московский
5.4. Патриотический подъем Русского Народа подавил первую антирусскую революцию
5.4.2. 9 января 1905 года лютые волки, прикрываясь рабочими и детьми, думали пробраться к Богопомазаннику!
Б). Поп Гапон использовал веру в Царя и Бога для революции, против Бога и Царя
Олег Платонов в своем труде “История Русского народа” пишет: «Штурмовым отрядом антирусских сил стало основанное жандармским полковником Зубатовым "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга", возглавляемое священником Гапоном, находившимся в постоянном контакте с деятелями "Союза освобождения". По совету Зубатова Гапон расширяет сферу своей деятельности. Если в ноябре 1903 года в организации Гапона состояло 30 человек, то в конце мая 1904 года – 750 человек, а к осени этого же года – уже 1200 человек. С самого начала рабочая организация находилась не столько под контролем полиции, сколько под контролем социалистов… [Читай: под контролем слуг мировой закудисы!
Напомним
православным христианам, что Церковь
православная запрещает священству, духовным
пастырям, вмешиваться в мірские дела
мірян, а тем более руководить ими. Святитель Игнатий Брянчанинов в 1859
году так наставлял свое Кавказское священство: «тщательно сохранитесь не только от вмешательства в гражданские
распоряжения и от всякого суждения о
них, но и от всяких, даже частных,
как бы конфиденциальных бесед и советов о вещественной стороне дела. Это воспрещается вам и законом Божиим и законом
Государственным» (более полная цитата из Архипастырского воззвания Святителя Игнатия Брянчанинова к Кавказскому духовенству приведена здесь.]
Сложился круг
единомышленников ("группа пяти"), которые за спиной простых членов
рабочей организации вынашивают план борьбы против существующего строя. Знаменитая петиция 9 января 1905 года разработана "тайной пятеркой" еще в марте 1904 года. [Пришлось
подождать годик, пока не появился подходящий министр внутренних дел князь
Святополк-Мирский, который с пониманием и доверием мог отнестись к нуждам
общественности, пропитанной антирусским духом. Напомним, что Русский Народ со времен Венчания на Царство Иоанна Васильевича Грозного 16/29 января 1547 года является третьим Богоизбранным Народом. А потому все разнообразные антирусские силы служат одному хозяину – сатане! И понятно, что их судьба крайне печальна и здесь на земле и по смерти в глубинах ада и для Ротшильда или Обамы, и для Димитрия Медведева или Анатолия Чубайса, и для жида-изувера или эстонского недоумка! Пророчество Преподобного Серафима Саровского для жителей России смотри здесь, а для жителей других стран пророчество Преподобного Лаврентия Черниговского сотри здесь.]
К осени
1904 года деятельность гапоновской организации приобрела массовый характер. В
Петербурге в Народном доме Паниной с залом на тысячу человек уже с утра
толпились рабочие и разный революционный элемент, впрочем, еще не проявляющий
себя открыто. Днем в "Собрании" проходили деловые встречи и
обсуждения. К вечеру народа становилось больше, играла музыка, работали буфеты,
выступали артисты и литераторы.
В ноябре Гапон проводит встречу с ведущими представителями
либерально-масонского "Союза освобождения" Кусковой,
Прокоповичем, Богучарским. На этой встрече согласовывается план общих действий. "Освободители" были очень обрадованы
далеко идущими планами Гапона.
28 ноября собирается
совещание гапоновских "штабных" ("тайной пятерки"), на
котором в общих чертах принимается план "заговора
на выступление". Ближайшим соратником и советником Г. Гапона был
Пинхус Моисеевич Рутенберг+, известный всем как
Мартын Иванович, – один из видных
деятелей сионистского и масонского движения.
Собственно говоря, эта темная личность все время стояла за спиной Гапона.
+Пинхус Моис. Рутенберг – один из главных теневых эмиссаров масонства в России, заправлявших раздуванием революции. (Оккультные корни Октябрьской революции. С. 46.)
Рутенберг
стал прототипом героя повести Горького "Все те же" Зейделя, который,
по мнению Горького, "является могучим агентом модернизации и европеизации
русского общества в противоположность консерватизму азиатского
черносотенства".
В конце декабря 1904 года по ничтожному поводу (увольнение четырех рабочих) вспыхнула многотысячная забастовка на Путиловском заводе (начальником мастерской здесь работал
Рутенберг), которая потом перекинулась на другие предприятия. Организация забастовки велась опытными
"революционерами". К 4 января бастовало 15 тыс. рабочих, к 6
января – 26 тыс., к 7-му – 105 тыс., к 8-му – 111 тыс. Была парализована работа значительной части оборонных предприятий, что с радостью отмечалось японской разведкой.
Сколачивается стачечный комитет, создается большой денежный фонд помощи
бастующим (большей частью – из тех же
иностранных денежных средств; рабочие, конечно, об этом не знали), из
которого им платили пособия не меньше заработной платы. Все нити забастовок тянулись к организации, которую формально возглавлял агент полиции Гапон,
фактически же она находилась в руках опытных "революционеров", подобных Рутенбергу. Они поставляли для
этой организации специалистов и инструкторов. Гапон, хотя и стремился
играть большую роль, на самом деле служил
только ширмой, удобной и выгодной для
настоящих хозяев положения.
Незадолго до событий 9
января знакомый Рутенберга по Путиловскому заводу инженер М.К. Парадовский
неоднократно беседовал с ним. «В это время, – пишет Парадовский, – я два или
три раза виделся с Рутенбергом, и так как я знал, что он близок к Гапону, я,
естественно, заговорил с ним об этом, и он поразил меня своим непониманием
происходящего и только твердил, что, чем
хуже Царю, тем лучше всем Его верноподданным. (В другом месте Рутенберг злорадствовал над Царем и выражал
надежду, что война подорвет Его авторитет в народе. – О.П.). Когда я сказал ему, что верноподданные Царя – это Русский Народ и не Гапону быть представителем народа,
Рутенберг рассмеялся и сказал: “Гапон –
это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку
двигает”».
[Там,
где отсутствует просвещение Духом Святым, гордецов, находящихся в прелести,
темные силы мировой закулисы используют в реализации своих планов, очень умело
играя на страстях, а потом их устраняют, как это случилось и с попом Гапоном, и
с генералом Дудаевым, и журналисткой Политковской, и чекистом Литвиненко, и как
будет практически со всеми предателями Русского Народа! Совершенно справедливо
отмечает Константин Крылов: “Вывод прост. Измена Родине себя не окупает”. Для полноты следует добавить: “Измена
Богу, Царю и Родине себя не окупает”
Это всегда следует помнить и молить святого Царя-искупителя Николая о
помощи в принятии безошибочно богоугодного пути. Ибо святому Царю Николаю Второму
приходилось непрерывно из многих вариантов выбирать самый богоугодный.
Вспомним, хотя бы видение
На нашем сайте это Валаамского старца в январе 1904 года.]
К началу 1905 гида
гапоновская организация+ стала серьезной силой. В нее входило 20 тыс. членов, среди которых много поляков, финнов, евреев.
[Это те инородцы, которые по своему менталитету являются врагами и
Царя-Богопомазанника++ – как защитника Богоизбранного Русского Народа, и всего
русского. Отсюда видно, что духовная
направленность этих народов противна Духу Истины. При контактах с людьми
этих народов этот факт необходимо
помнить и всегда иметь ввиду, особенно, если они для этого дают повод так
к ним носиться. Но Господь, естественно, Всемогущ, и может, как гонителя
христиан Савла обратил в Апостола Павла, так и любой из них может быть обращен
в Православие.]
+Общество имело свои читальни, клубы, чайные. Рабочим читали лекции: по истории культуры и экономическим вопросам – юрист М.А. Финкель; по истории литературы – редактор "Тюремного вестника" Ф.Н. Малинин; по вопросам текущего момента – Н. Строев (С.Я. Стечкин). И вообще, несмотря на утверждение о том, что гапоновское движение было представлено только рабочими, в нем участвовало большое количество социал-демократов – интеллигентов.
[++
Ныне финны в меньшей степени, чем прежде, являются такими врагами. По крайней мере, памятники нашим Царям в Финляндии не разрушены.]
4 января была широко
распространена по всему Петербургу прокламация,
которая состояла из экономических
требований+ [к работодателям, а не к правительству!], а в конце, как бы незаметно да и непонятно для рабочих, протаскивались и
политические++ [уже к правительству, а не к работодателям].
Рабочие понимали свои требования чисто экономически и вплоть до 8-9 января были
знакомы именно с ними, да другие они вряд ли бы и поддержали. Но в самый последний момент вместо принятых и
поддерживаемых рабочими экономических требований появляется петиция, составленная якобы тоже от имени рабочих, но содержащая экстремистские
требования общегосударственных реформ, созыва Учредительного собрания, политического изменения государственного строя.
Все пункты, известные рабочим и реально
поддерживаемые ими, переносятся в заключение. Это была в чистом виде политическая
провокация революционеров, пытавшихся от
имени народа в тяжелых военных условиях предъявить требования неугодному им русскому правительству. [В этом ничего
нет удивительного, ибо слуги сатаны –
отца лжи, не могут не лгать и не могут не обманывать! Это никогда нельзя
забывать, имея дело с людьми, которые так или иначе связаны с мировой
закулисой. Кто об этом забывает или наивно думает, что его-то не проведешь, тот
всегда позднее жалеет об этом, если, конечно, успевает перед смертью понять,
что его-то все время обманывали, а сейчас произведен окончательный расчет –
смерть.]
+1) образование комиссии из представителей рабочих и администрации, в которой решались бы вопросы об увольнении рабочих и о наложении штрафов; 2) повышение заработной платы; 3) 8-часовой рабочий день; 4) отмена сверхурочных работ; 5) ограничение детского труда; 6) вежливое обращение со стороны администрации.
++7) политические свободы и Учредительное собрание.
«7-го января в
последний раз вышли газеты; с этого дня забастовка
распространилась и на типографии. Тогда
же в взволнованную рабочую массу была неожиданно брошена идея похода к Зимнему Дворцу.
[Напомним,
что вчера (то есть 6-го января – в Крещение) была совершена попытка покушения
на Государя Императора Николая Второго. Во время освящения воды «на Иордани у
Зимнего Дворца при салюте из орудий от Петропавловской крепости одно из орудий
оказалось заряженным картечью, и картечь ударила только по окнам дворца, частью
же около беседки на Иордани, где находилось духовенство, свита Государя и Сам
Государь». Подробнее смотри здесь.]
Эта идея [похода к
Зимнему Дворцу] принадлежала Гапону и его окружению, а петицию помогли
составлять социал-демократы. Уже из этого видно, что не могло быть речи о "порыве народа к своему Царю".
Содержание петиции достаточно ясно об этом свидетельствовало» Примитивная демагогия Гапона являлась
своеобразным прикрытием весьма определенных социал-демократических лозунгов+. Наличие требования:
«прекращение войны по воле народа» – ясно указывает нам, в чьих интересах
развернулось забастовочного движения и на чьи деньги оно осуществлялось.]
+«Нас толкают все дальше в омут
нищеты, безправия и невежества… Разве можно жить при таких законах?.. После
этого выдвигались требования: “Немедленно повели созвать представителей земли русской…
Повели, чтобы выборы в Учредительное
Собрание происходило при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов…”
Перечисление требований кончалось словами: “Повели и поклянись исполнить их… А
не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу
[?!?] – мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом”».
"Молодцы" "рабочие", уже обрели наглость повелевать
Богопомазаннику! Но волчьи уши
талмудистов видны, ибо из всех религиозных конфессий только талмудисты утверждают, что «все, что раввины постановляют на
земле, есть закон [?!?] для
Бога», а уж тем более для Его Помазанника. Русские рабочие, православные люди никогда так думать не могли, а уж тем более
такое написать! (А.С.
Шмаков. Международное тайное правительство. М. 1912. С. 91.)
Но рабочих, которых
приглашали идти к Царю за помощью, знакомили с чисто экономическими и, можно
сказать, разумными, требованиями. Собираясь к Царю, гапоновские провокаторы
даже распространяли слух, что Царь Сам хочет встретиться со Своим Народом.
Схема провокации такова: революционные агитаторы якобы от имени Царя ходили и
передавали рабочим примерно такие "Его" слова: "Я, Царь Божией
милостью, безсилен справиться с чиновниками и барами, хочу помочь народу, а
дворяне не дают. Подымайтесь, православные, помогите мне, Царю, одолеть Моих и
ваших врагов". Об этом рассказывали многие очевидцы, например большевичка
Л. Субботина. Она же передала диалог с одним студентом – революционером:
"Ну, товарищ
Лидия, вы вдумайтесь только, какое величие
замысла, – говорит один студент, которого мы прозвали Огнедышащий, – использовать веру в Царя и Бога для революции..." [Естественно, даже
духовноповрежденный православный священник до такого величия коварства додуматься не мог, тем более, что тогда строго
соблюдалось запрещение рукополагать священников из еврейства. Такое коварство
могли "изобрести" только соплеменники Троцкого, да и то не все, а
только те, кто отличался особым коварством и особой ненавистью к Богу, Царю, Русскому
Народу и Царству, в котором они нашли себе приют. А таковыми являются только жиды-каббалисты.]
Сотни революционных
провокаторов ходили среди народа, приглашая людей 9 января к двум часам на
Дворцовую площадь, заявляя, что их там
будет ждать Царь. [Ложь является одним из основных средств обольщения,
которым пользуются служители сатаны.] Рабочие
готовились к этому дню как к празднику: гладили лучшую одежду, многие
собирались взять с собой детей. В общем, для большинства рабочих этот день
представлялся большим крестным ходом к Царю, тем более что его обещал
возглавить священник, лицо духовное, традиционно почитаемое. [Рабочих могло
насторожить, но не насторожило: и форма петиции, даже известного им варианта
(требования к Царю, а не информация Ему о нуждах их); уж больно много смутьянов
и инородцев, особенно евреев, вьется около этого дела (простых русских
православных людей среди агитаторов не было!).]
Вышеприведенный текст взят из раздела 5.4.2.Б. работы Романа Сергиева “Искупительная жертва святого Царя
Николая Второго стала залогом неминуемого воскресения Царской России”.
5.А. Жизнь при Императоре Николае Втором!
|
Портрет Императора Николая ВторогоХуд. Эрнест ЛИПГАРТ (1847-1932) Данный портрет взять здесьДругие портреты Императора Николая Второго здесьчтобы получить больший размер - нужно кликнуть мышью
|
Господь Бог попустил на время восторжествовать в России беззаконным людям, которые, являясь марионетками мировой закулисы и врагами Русского Народа, из кожи своей лезут, стремясь разрушить Государство Российское и уничтожить Великий Русский Народ. Это попущено Богом «дабы народ опытом познал: как жилось ему при Помазаннике Божием Царе, и как при управлении людей, поправших закон Божий и отеческие заветы».
Очень хороший фильм "Жизнь при Императоре Николае Втором!" (24мин25") на основании цифр показывает, чем для России и простого народа отличается Царствование Помазанника Божьего – Императора Николая Второго от судорожных дерганий нынешних Российских правителей – откровенных марионеток мировой закулисы. Показаны благодатность Русской власти для России, государства Третьего Богоизбранного Русского Народа. Посмотри и почувствуй разницу!
Правда там несколько раз показывают церковного "историка" Симакова Н.К., который, очевидно, является инициатором заявления в этом фильме о благодатности патриаршей власти (ныне каждый здравомыслящий человек может видеть благодатность этой самой «патриаршей власти», благодать которой изливается через папу Московского Кирилла Гундяева, откровенного служителя мировой закулисы. Его Господь Бог и фамилией отметил соответствующей! Бредовых утверждения о цезарепапизме обличают самого церковного "историка" Симакова в ереси цезарепапизма. По мысли этого горе-историка до цареборческого беснования в феврале 1917 года в России господствовал цезарепапизм, а вот ныне мы имеем Православие. Такое может утверждать только человек, которого Господь Богом обидел умом!
Кто не знает поясним: словом цезарепапизмом еретики паписты обзывают православных христиан. Часто вместо цезарепапизма еретики используют термины "царебожие" или "царебожничество". В октябре 2008 года мы разъясняли суть еретических заблуждений людей, которые эти слова используют для шельмования православных христиан (об этом смотри здесь).
Если бы не этот досадный эпизод с бредом о цезарепапизме в конце фильма, то фильм был великолепным!
[Россия воскреснет, когда русские люди возлюбят Бога, Помазанника
Его и Отечество свое; когда Русский Народ принесет соборное покаяние
в отречении от Богопомазанников своих (а это есть грех нарушения клятвы
Богу, данной на Земско-Поместном соборе в 1613 году), когда соборно будет
прославлен святой Царь-искупитель Николай, за искупление Своей
кровью этого греха клятвопреступления.
Совсем не случайно то, что во вторую приготовительную к Великому
Посту неделю Церковь положила читать Евангелие о блудном сыне (Лк. 15,11-32).
Ибо притча “О блудном сыне” – это пророчество о будущем
воскресении Царской России! В
понедельник этой неделе в Евангельском чтении читаем: осанна! благословен
Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца
нашего Давида! (Мк. 11,9-10)
В свете указанного духовного смысла Недели о блудном сыне
совершенно логично под Грядущим понимать грядущего
Царя-победителя, который будет последним Воплощением Имени Божьего на земле, а
под грядущем царством отца нашего Давида следует понимать
воскресшую Россию под державной рукой Царя-победителя.
Воскресшая]
… Россия нужна всему миру, от которого отошел дух жизни, и он
весь колеблется в страхе, как перед землетрясением.
Россия
ждет христолюбивого воинства, христолюбивого Царя и
вождей, которые поведут Русский Народ не для славы земной, а ради верности
русскому пути правды. “Не нам, не нам, а имени Твоему”»+. В
покаянии, в вере, в служении своему Богопомазаннику Царю-победителю,
в очищении от всего нечистого и в Церкви земной, и в народе Божьем,
да преобразится земля Русская и да воссияет воскресшая Русь святая во
славу имени Бога нашего!
[+Такая надпись со времен Императора Павла Первого помещалась на всех полковых гвардейских знаменах. (Герб и флаг России. X-XX века. М. Изд-во “Юридическая литература”. 1997. С. 391-392.)
Слушать (скачать) песню Александра Харчикова "У России два товарища" (4мин01", 1,6Мб). Смотрите видеоролик с песней Александра Харчикова "Рябята Русские!" (3мин37") – "Несущим смерть – только смерть!", а так же ролик с его песней "Почему ж Россией правят жиды?" (3мин23").
